Важные годы. Почему не стоит откладывать жизнь на потом

То же самое происходит и в это критическое десятилетие: малейший сдвиг приводит к кардинальному изменению нашей жизни после тридцати. Возраст от двадцати до тридцати – это период, когда жизнь человека напоминает самолет, летящий высоко в небе в зоне турбулентности, но если научиться управлять им (пусть даже немного), можно добраться дальше и быстрее. Это важнейший период, когда все, что мы делаем (и чего не делаем), оказывает большое влияние на предстоящие годы и даже на следующие поколения.

Так давайте отправимся в путь – сейчас самое подходящее для этого время.

Часть I Работа

Глава 1 Капитал идентичности

Взрослые не появляются из ниоткуда. Их создают.

Кей Хаймовиц, культуролог

Мы рождаемся не сразу, а постепенно.

Мэри Антин{4}

, писательница

Хелен начала посещать сеансы психотерапии, потому что у нее «наступил кризис идентичности». Она то работала нянечкой, то принимала участие в йога-ретритах{5}, ожидая момента, когда, по ее словам, «ударит молния интуиции». Хелен всегда одевалась так, будто идет на тренировку, даже если на самом деле это не так. Какое-то время ее непринужденный стиль жизни был предметом зависти ее друзей, которые сразу же попали в «реальный мир» или его преддверие – университет. Хелен занималась то одним, то другим – и какое-то время получала удовольствие от жизни.

Но вскоре внутренние поиски себя стали мучительными для Хелен. В двадцать семь лет она почувствовала, что те же друзья, которые раньше завидовали ее приключениям, теперь жалеют ее. Пока Хелен возила по городу чужих детей в колясках, ее друзья двигались дальше.

Родители Хелен точно знали, что их дочь должна делать в колледже: стать членом женского студенческого общества Tri Delta и учиться на подготовительных медицинских курсах. Они решительно настаивали на этом, несмотря на то что Хелен была талантливым фотографом и ни от кого не скрывала, что хочет изучать искусство, – и уж точно не стремилась вступать в женское студенческое общество. С первого семестра Хелен возненавидела занятия и училась плохо. Она завидовала друзьям, которые посещали интересные лекции, и при любой возможности записывалась на факультативные курсы, так или иначе связанные с искусством. После двух мучительных лет изучения обязательного курса биологии и заполнения всего свободного времени тем, что ей действительно нравилось, Хелен все-таки решилась выбрать в качестве профилирующего предмета искусство. Ее родители прокомментировали это так: «И что ты будешь с этим делать?»

После окончания колледжа Хелен решила попробовать себя в качестве независимого фотографа. Однако когда непредсказуемость этой работы начала сказываться на ее способности оплачивать счета, жизнь художника потеряла для нее свой блеск. Без диплома об окончании подготовительных медицинских курсов, без перспектив достичь успеха в качестве фотографа и даже без достойных оценок по тем предметам, которые она изучала в колледже, Хелен не видела ни одного пути для дальнейшего продвижения. Она хотела заниматься фотографией, но не знала, как это сделать. В итоге она начала работать няней; время шло, а родители постоянно упрекали: «Мы же тебе говорили, что так будет».

Теперь Хелен надеялась на то, что подходящий ретрит либо беседа во время сеанса психотерапии или с друзьями помогут ей раз и навсегда понять, кто она есть. После этого, по словам Хелен, она сможет всерьез взяться за свою жизнь. В ответ я выразила сомнения в целесообразности такого подхода и сказала, что у молодых людей в возрасте от двадцати до тридцати лет длительное самокопание зачастую приводит к противоположным результатам.

– Но ведь именно это и должно со мной происходить, – возразила Хелен.

– Что именно? – уточнила я.

– Ну, этот кризис, – ответила она.

– И кто же это говорит? – спросила я.

– Не знаю… Все. Книги.

– Думаю, ты неправильно понимаешь, что такое кризис идентичности и как преодолеть его, – сказала я. – Ты когда-нибудь слышала об Эрике Эриксоне?[24]

Эрик Саломонсен был белокурым немецким мальчиком, сыном темноволосой матери и отца, которого он никогда не знал. Когда Эрику исполнилось три года, его мать вышла замуж за местного педиатра. Тот усыновил Эрика и дал ему фамилию Хомбургер. Мать и приемный отец воспитывали мальчика в иудейской традиции. В церкви Эрика дразнили за то, что он белокурый, а в школе – за то, что он еврей. В итоге Эрик не понимал, кто же он на самом деле.

После окончания средней школы Эрик хотел стать художником. Он путешествовал по Европе, изучая искусство; и время от времени ему приходилось ночевать просто под мостами. В двадцать пять лет он вернулся в Германию, начал работать преподавателем живописи, изучал педагогику Монтессори{6}, женился и создал семью. Эрик был учителем детей нескольких выдающихся психоаналитиков. С ним провела сеанс психоанализа дочь Зигмунда Фрейда Анна. Впоследствии он получил диплом по психоанализу.