Вазифрия

Транусция – растение вредное и не могло произрастать, подобно сорняку гвухлабо, повсеместно. Герсаид специально выбрал Ганкру и образовал питательную влажность для благоприятного роста и размножения данного куста. В ней имелись абсолютно все вещества для продолжительной жизни всех народов. Сок транусции начинали давать еще в утробе лобчлематок, вынашивающих потомство родителей. После выброса рожденных из мамоны омертвленную лобчлематку обильно поливали соком из каменных чаш. Затем дитя смачно ее поглощала. При активном поедании детище тотчас поднимало свое морщинистое скомканное тело и передвигалось к своим родителям, на ходу превращаясь в гладкое выпрямленное создание.

Герсаид, творец новой жизни, не мешал производить и мучиться женскому виду, придумав специально произрастающих на каждом повороте в сторону арок мироздания аллеи лобчематок, в которые сбрасывали своих зародышей родители, извлекая их из женского тела на седьмой день после зачатия. Процедуру Герсаид содеял абсолютно несложной и безболезненной, подобное вытягиванию небольшого острого предмета из тела. Пустое пространство мигом затягивалось, не оставляя ни малейшего шрама.

Так вот, вначале правители уничтожили транусцию – единственный источник благого питания и размножения населения. Из-за отсутствия сока аллеи лобчематок пустовали. Родители перестали видеть смысл в дальнейшем вынашивании потомства. Те же, кто от безнадежности пытался выносить дитя самостоятельно, оставались разочарованными: их органы не были рассчитаны для продолжительного сохранения и развития плода. Остальные же отчаялись, когда из лобчлематки выползло существо, мрачное, сутулое, не желавшее выпрямляться и становиться гладким и красивым. Оно таращило голодные глаза на лобчлематку, обнюхав ее и не обнаружив питательного сока, переваливаясь на четырех конечностях, рыча и пуская мерзкие липкие слюни, двигалось к родителям, но через несколько активных движений падало бездыханно и высыхало, превращаясь в твердый кусок коряги. Родители, глубоко вдохнув, отправлялись в жалкие покровы, понурив свои верхние головы, нижние же всегда глядели под ноги.

Потеряв пищу, народы попросили Герсаида дать им нечто, заменяющее транусцию. Герсаид молчал. Народы, испив последние запасы, постепенно прекращали существовать. Кто-то пробовал употреблять в пищу горькую массу колючего крастосина, растущего на песках Гурр, смешав его с лирцакией, передающий вкус сладостного ароматного шоколадного динмаля.

Они выжили. Но квелость в тощих ногах и низкая работоспособность не позволяли особо выполнять обязанности. Размножение остановилось, народы слабели, а власть, заранее заполнившая резервы достаточным количеством сока транусции, продолжала уничтожать войска. Сок выдавался лишь служащим, но это означало гибель в смертельных боях, не имеющих смысла. Большинство народов вступало в ряды аркседов, лишь бы испить благой сок, данный Герсаидом. На верхушке по обе стороны боевых полей восседали владыки, смеясь и хлопая в голубые и длинные ладони, глядя, как бойцы умерщвляют друг друга. Затем правители, воеводы и советники собирались у Туипнавдлаира и обсуждали битву, наслаждаясь вкусом и амбровым цветом сока транусции.

ГЛАВА 3

«Когда никто не мог родиться, она была рождена». Герсаид, демиург Вазифрии

Лишь в полной темноте, под тяжким бременем блеющих шабраков в долине мирного Зеора и грозного Сертукла, там, где ввысь уходит гора из камня, на груди которой благим умом и силой любви заботливого Создателя, во влажной щели меж скал, запустивший по ветру мироздания два мизерных семян хранившиеся за пазухой холодной тишины, и те куски, застряв специально, пустились превращаться в существа, наполнив свой пылкий и озорной язык, стрелою устремив к Вазифрии лучи. Вдали на той горе флэш озарился. Пастух заметил тот мгновенный тайный знак. Отбросив прочь свои понты, оставив у подножья стадо шабраков в кругу мурахивов, летающих над ними, уселся на одного из них и ввысь поднялся. И на той горе огромный плод благой транусции сорвал и молнией спустился вниз. В ту пору у его жены последний день в утробе ребенок голодал. Питанием служили нашедшие в песках червивые дома. Они лишь мелким безвкусным рашипом насыщались и жирным грузом величины конечности Туипнавдлаира они размеров достигали, и тот ребенок питался ими через мать. Но перекладывать пора дитя из лона в лобчлематку, которой не было вовек. Всех также уничтожил глупый век. Но вот им повезло. пастух тот сок в чашу налил и женщине своей споил. Ей силы он прибавил, и вверх она без мурахива помощи взошла сквозь тучный звон горящих голодных глаз, кишащих вокруг, и во второй, проросший лобчлематки алый куст, извлекшее дитя перенесла.