Вблизи холстов и красок. Дневник жены художника. Январь – июнь 1996 года

Людмила Доброва Вблизи холстов и красок. Дневник жены художника. Январь-июнь 1996 года

В мастерской на Таганке. Весна 1996 года

Счастливые времена

Я всегда понимала, что моя удивительная жизнь в настоящем станет мне опорой в будущем… и не ошиблась. Мои нынешние «телепортации» в прошлое позволяют мне по-прежнему радоваться жизни, ощущать тепло дорогих мне людей и благодарить судьбу за всё пережитое мною.

В юности я никогда не вела дневников, даже не думала об этом. Начало нашей совместной с Геннадием жизни в 1973 году состояло из бесконечных встреч и расставаний, так как я работала под Москвой в Бронницах, часто там ночевала и вечно торопилась на электричку. Потом, уже в Москве, работала посменно – дни и ночи, едва успевая высыпаться. И, конечно, в голову не приходило что-то записывать. Память была крепкой, а впереди (казалось) сияли горизонты вечной жизни…

До Геннадия я уже несколько лет жила самостоятельно, близко наблюдала богемную жизнь Москвы и постепенно привыкала «жить одним днём». То есть не стеснялась занимать денег до получки. Геннадий был этим просто поражён. Он никогда не брал в долг и стал меня перевоспитывать – давал мне по 1 рублю в день (мы жили лишь на мою зарплату). Таким образом, пришлось привыкать к режиму строгой экономии и записывать расходы. К этим записям постепенно присоединялись сведения о значительных событиях в нашей жизни. И начиная с 1982 года я уже стала вести ежедневные краткие записи, в основном «информационные».

Жизнь наша была увлекательной и непредсказуемой. Но с годами приходило понимание, что «существующее не вечно», что в будущем возможно одиночество. Появлялось осознание важности мелочей, разговоров и наблюдений, создававших неповторимый колорит тех, уже далёких, дней…

Людмила Доброва

2024 год

Вблизи холстов и красок. 1996 год

И жизнь, ушедшая в слова,

Пускай останется жива…

Фёдор Чирсков

1 января. Понедельник

Новый 1996 год. Уснула уже в 7-м. Утром жуткий сон об измене Гены на моих глазах с какой-то жалкой беженкой. Я – в отчаянии… безвыходность, крах. Проснулась, рассказала Гене, жалел меня. Но сон оказался в руку – вскоре он заявил, что хочет ломать стену между своим кабинетом и моей спальней, где я уже сделала и альков, и письменный стол, обжилась, уютом любуясь… Гена же объяснил, что в зале рисовать холодно, придётся пока писать портреты в тесном кабинете, нужен отход. И единственный выход – ломать стену. У меня повторился тот же приступ отчаяния, что и во сне, – истерика до хрипоты.

Но… пришлось думать, как теперь разгрузить его кабинет от хлама: два велосипеда, книги, ящики, мольберты, полки, стеллажи – куда всё это? Долго бесилась от противоречий в душе. Потом кормила его (сама голодаю). Гена поел, ушёл рисовать в холодный зал, кашлял там. Я всё надеялась, что он одумается. А он принёс мне новый рисуночек – везём скарб на тележке по новогодней Лубянской площади. Я продолжала страдать, давно не было таких ссор, криков, угроз (с обеих сторон). Но… пришлось мне отступать. Завела пластинку Лещенко «Не уходи», настроение сменилось, и даже немного потанцевали. Стали перетаскивать вещи.

К вечеру пришёл Шульпин, читал свои новогодние стихи, сели за стол, мне пришлось нарушить голоданье. Потом опять разбирали в кабинете, переставляли мебель, освобождали стену. Шульпин ушёл уже в 11:30 вечера. Гена начал ломать стену – грязь, пыль, осыпаются слои штукатурки. И вдруг… открылась арка, забитая досками, обклеенная старыми газетами «Правда» и «Известия». Несколько слоёв. Но всё изъедено жучком. 1925 год! Много объявлений, рекламы («Автомобили напрокат – Тверская, 61»). Потом слои обоев, опять газеты (1962 год, «Манолис Глезос… концерт Утёсова»). Я была под сильным впечатлением – живём в истории! Гена доломал насквозь арку, этим пока ограничился. Легли около 4. Спали уже на новых местах: Гена – в «моей» спальне, я – в столовой.

2 января. Вторник

Спали до часу дня. У Гены игривое настроение – пришёл ко мне в столовую в одной ночнушке, как в детсаду, и спрашивает: «Малыш, а что ты уже надела?»

Опять отказалась от голодания, так как звонили гости – придут. Пришлось в авральном порядке перетаскивать узлы-тюки теперь уже из столовой. У обнаруженной вчера арки – горы щебня и сухой штукатурки.

В 4-м часу пришли наши старые друзья с гостинцами: Коля Круглов (не был с лета), Алла Смирнова (впервые у нас на Таганке), Светлана (директор их театра в Лобне) и ещё два парня – артисты. Все они играли в спектакле в окружном Доме офицеров (эти дни там гастролируют). Они ходили, смотрели наш сад, пили чай, я им показывала старые документы на усадьбу: нашему дому – 180 лет!