Вчера

— Так что же, по–вашему, лучше?

Он ответил, помедлив и перейдя без всяких там разрешений на «ты»:

— Я могу тебе сказать откровенно? Лучше ездить и плавать, влюбляться и танцевать, лучше, короче, все делать своими руками, а не восторгаться тем, как кто–то когда–то любил жизнь. Я не отметаю литературу. Я только за то, чтобы не забывать самим своей жизнью писать книги…

Ирина продолжает его рассматривать. Кажется, он лет на пять старше её. Смуглый. Кареглазый. И болтает без умолку. Ирина терпеливо выслушивает целую теорию рациональной жизни. И чем больше она его разглядывает, тем больше её охватывает ощущение, будто бы знакомы они уже настоящую вечность и его самоуправное «ты» — свидетельство давней дружбы.

Он хороший рассказчик, и вскоре Ирина узнает много чего о нелепой Сенькиной жизни. Повествуя о своих мытарствах, Сенька не спешит, но успевает в нескольких словах передать чёрт знает сколько увлекательных вещей, умело скрывая правду и красиво подавая брехню. Он якобы изъездил Забайкалье от Читы до станции Даурия, жил немного в городишке Борзя, трудился на Южном горно–обогатительном комбинате в Кривом Рогу, учился в МГУ, а вот теперь вернулся на родину в Запорожье. Работает на заводе, но на каком — не говорит. Может быть, на почтовом ящике, их у нас — тьма. Ирина знает один военный завод, скрывающийся под номером 29. На нём вот уже с десяток лет после разрыва с Ирининым отцом работает мама Надежда Павловна.

— Живут же люди! — деланно–сокрушенно удивляется Ирина, слегка сожалея о том, что в свои девятнадцать не видела и сотой доли того, о чём треплет Сенька.

Ну, родилась. Ну, это как бы первое вроде событие. Потом послевоенное детство опять же в Запорожье. Потом десять лет школы в родном украинском городе, а еще потом химико–технологический техникум. И вот он окончен, и вот в сентябре уже на работу. На первую в жизни работу на местном заводе резино–технических изделий.

Ну, еще ездила в Киев на смотр самодеятельности. Балерина не получилась. Ходили как–то туристическим походом вдоль Днепра до Херсона.

И — всё? И — всё…

Но вот у Сеньки — другое дело. Десятки городов ему знакомы не понаслышке, живал и на белом, и на сером, и на чёрном хлебушке… И она уже жалеет его, романтичного неудачника. Однако что это, Сенька так увлёкся, что можно поверить, будто даже невзгоды ему милы. Оказывается, нескладухи разнообразят существование. А чего стоит прелесть перемены городов и работ, сладкая горечь множества разлук. Значит, любил?! Любил. Из–за неё, очкарички с мехмата, и из университета вылетел. Закрепляли как–то после стипендии любовь вином и танцами, а комендант общаги, ханжа и доносчик, перелицевал безобидную вечеринку в пьяную оргию.

— Разврата не потерплю!.. — заорал комендант. И добился–таки «показательного дела».

Ну, конечно, вскоре Сенька и Нина поженились. Пробный студенческий брак.

А вот когда Сенька вернулся из армии, многое переменилось.

Нина приехала в Запорожье, но жизнь на 14-ти квадратах с мамой и парализованной бабушкой в придачу не сложилась, и молодая жена умотала в Ленинград. Где она сейчас и что с ней — Сенька не знает…

— И что же ты, живешь один как волк? — жалеет–подкалывает его Ирина. Но он безмятежен и весел. Ложь льётся привычно, легко и почти красиво:

— Знакомлюсь вот с такими, как ты, хорошенькими кисами. Пишу стихи. Пропадаю летом в каждую свободную минуту на Днепре — работаю ведь через два дня на третий. Извожу цеховое начальство. Короче, если бы еще нашелся партнер поиграть в гольф, то чувствовал бы себя, как американский президент.

Но нечто более глубокое угадывается за его независимой улыбкой, и Ирине хочется уловить, разгадать это нечто.

— Особенно люблю за девушками ухаживать, но, знаешь, всё не везёт. Вот с тобой, правда, легко, и будь я на пару недель моложе, весело бы с тобой проводил время…

Ирина краснеет, но, собравшись с силёнками, говорит как опытная женщина:

— Или если б я была старуха, как ты, да? Признайся!

Сенька опрокидывается на спину и лежит у Иринкиных ног, глядя в синюю бездну над головой.

— Мне хочется покормить тебя, — придумывает Ирина. — Ты, наверное, не захватил ничего, да? На, возьми вот помидоры, а ещё бутерброд с сыром. Нравится?..

Сенька залюбовался изяществом протянутой девичьей руки и увидел на плече свежий шрам и ещё один, поменьше, ближе к кисти.

— И в каких боях девочка заработала знаки боевой доблести? — Поинтересовался Семён.

— Да так, с месяц тому чёрт меня дёрнул с подружкой на танцы сходить, а там нас чуть было не убили…

У Сеньки дрогнуло сердце.

— И где же это вы искали на свои головы приключения?

— Да в так называемом парке за Дворцом Строителей, куда же ещё по дешёвке можно сходить?

— Не может быть! — сжал свои виски руками Сенька. — Так это вас я из проблем выручал?

— Ну и ну! А я смотрю и всё мне кажется, что мы где–то виделись!.. Наш добрый ангел! Не верю! Это мираж!.. Ты же нас от верной смерти спас!..