Вчера

Дождец стих, выглянула недельной полноты луна и заседанцев объяла та тихая осенняя умиротворённость, что так приятна усталому человеку.

Шурша сапогами по свежей песчано–гравийной смеси, щедро насыпанной на дорожки к торжественному заседанию, Пётр Николаевич тормознул у по–осеннему обшарпанного и грустного куста декоративной маслины, привычно справился с ширинкой и оросил куст застоявшейся тёплой струёй.

Комаров не любил личную охрану и ездил по городу с одним шофёром. А когда, пописав, подобревший Комаров шагнул к пепельному красавцу Opel Admiral, доставшемуся городу от бежавших в панике оккупационных властей, бравый энкавэдист попросился к Первому в машину.

— Ты что же, без мотора, сынок? Хотя бы мотоцикл какой…

— Ни к чему, мешать будет.

— Ну тады грузись! — Пригласил Пётр Николаевич и уверенно втиснулся на переднее сиденье.

Капитан Кошкин не мешкая занял место сзади и машина, включив дальний свет, всхрапнула движком и поплыла парковой аллеей, свернув в конце её направо, на улицу Гоголя, потому что прямо по Коммунаровской и налево по Гоголя было не проехать из–за ещё довоенных дождевых промоин. Повернув на углу налево по Запорожской до пересечения с улицей Карла Либкнехта, ещё раз свернули налево и уже по нормальной брусчатке главной улицы газонули было вниз в сторону площади Свободы.

Справа, в зарослях кустарника и бурьянов, громадились три этажа развалин Управления НКВД.

— Не шустри! — Попросил водителя Комаров, затягиваясь «Казбечиной». — Меня здесь в 41-м едва не засыпало, когда крыша и четвёртый этаж рухнули при пожаре… Всегда сердце щемит, когда мимо этих развалин еду…

— У меня тоже щемит, товарищ Комаров, — дружеским тоном поддержал с заднего сидения ностальгическое настроение Первого Кошкин.

В этот миг Комаров ощутил затылком ствол пистолета, и тотчас в салоне властно жахнул выстрел, слегка обрызгав секретарскими мозгами Кошкина и даже немного — водителя.

Шофёр резко сбросил газ и ошалело обернулся к Кошкину, собиравшемуся всадить пулю и в его только утром подстриженную голову. Фронтовая реакция не подвела, правая рука водителя описала молниеносную дугу, а твёрдокаменное ребро ладони точно приземлилось на руку противника. Кошкин выстрелил, но уже куда придётся. Пришлось в правое бедро водилы.

Opel мягко ткнулся в бордюр и заглох. Псевдокапитан выскочил из машины и большими прыжками в полной темноте побежал вниз по улице, размахивая ТэТэ. Вслед ему прогремело семь торопливых пистолетных выстрелов превозмогающего боль и слабость секретарского шофёра.