Вчера

Она целомудренно чмокнула его в щёку, махнула прощально рукой и исчезла в арке своего дома навсегда. Да, такая жизнь…

В этой улочке они встречались с восьмого класса, здесь провели два замечательных лета — перед девятым и десятым. Вон узкий «карман» между двумя частными домиками, С трёх сторон деревянные заборы и несколько густых кустов. Там спокон веков стояла старая деревянная скамья, на которой все послевоенные годы оттачивала мастерство любви не одна влюблённая парочка. И Сенька с Валюшей, само собой, не теряли времени зря. До поздней ночи обжимались в гостеприимном тёмном углу. Их левые руки крепко прижимали партнеров, губы склеивались в непрерывном страстном поцелуе, а правые руки делали свою приятную работу ниже пояса.

При этом получилось, что до крайности дело так и не дошло. Страх перед возможной беременностью, перед испепеляющим осуждением окружающих и всего советского народа был настолько велик, что Сенька с Валюшей так и не осмелились поступить, как требовали природа и молодость.

Хотя дела у них закрутились ещё в восьмом классе. Валюша как–то пришла домой к Сеньке по какому–то важному поводу. Может быть, например, взять учебник геометрии. И как раз у него дома никого не оказалось. Мама, конечно, на работе, а соседи по этажу тоже все в разгоне. И как приятная неожиданность — первый поцелуй!.. Нацеловались до опупения, а вечером продолжали уже в Дубовке…

Позапрошлым летом, после шестого, она побывала в пионерланере и научилась нехитрому пионерскому обжимону. Спасибо, уцелела девчачья честь, что так дорога для настоящей пионерки, а с октября, в седьмом, уже и комсомолки.

После восьмого их с Сенькой половое воспитание, уставших от томления, фантазий и пустых ожиданий на протяжении всего учебного года, вначале не продолжилось, потому что проницательная мама отправила Валюшу на всё лето в село Каменку к тётке Клаве. Где уж и радости было всего–то, как говорится, гусей пасти, да корове хвост крутить… Но ссылка в Каменку закончилась в конце июля, а до школы так ещё полный жаркий август.

Когда наступил август их первого сладкого лета, то не только благословенный закуток меж двух домов спасал их, но часто молодята уходили в Дубовую Рощу, где можно было всласть пообжиматься, не боясь быть спугнутыми случайным прохожим.

И вот он, финиш… Семён опустил голову и, убитый горем, побрёл домой.

Он не раз измождённо прислонялся к тёплым старым акациям, вспоминая события последних двух лет.

А уж событий, хороших и неприятных прошло немало…

До окончания десятого оставалась пара месяцев. Но вдруг радио сообщило ужасную весть о болезни товарища Сталина. Народ застыл в ужасе и горе. Несколько дней драматических ожиданий разрешились 5 марта. Генеральный секретарь ЦК КПСС, генералиссимус, кормчий, зодчий, корифей и отец народов Иосиф Виссарионович Сталин умер.

Смерть Сталина спасла Россию… (СССР)… Сенька услышал такие слова на Большом Базаре через несколько дней после похорон Иосифа Виссарионовича. Их обронил негромко грязный мужик, похожий на путевого обходчика. Он сказал их спокойно, даже не оглядываясь, как всегда. Потом они обошли весь Советский Союз. Кому первому они пришли в голову, неведомо. Возможно, они родились именно тогда на глазах у Сеньки на запорожском базаре. Но к этой формуле каждый советский человек шёл своим трудным путем.

В те же дни у газетного киоска около кинотеатра «Комсомолец», когда продавец сообщила очереди граждан, что газета «Правда», которую они нервно хапали, закончилась, Сенька услышал печальное: «Правда кончилась, началась брехня»…