Вчера и завтра

Она опасалась брать в руки зеленую книжку: казалось, соприкосновение с Романом, пусть и столь опосредованное, что-то перевернет. Но книга была просто книгой, и Даша некоторое время поглаживала обложку. Никаких великих открытий не будет. Надо возвращаться в Москву, через неделю или полторы. Снова работа, обязанности, все как всегда, но почему кажется, что из жизни непоправимо исчезло самое главное?

Где оно, самое главное? По-прежнему нет ответа…

Даша рассердилась на себя и открыла книжку, и на пол спланировал листок. Обычный листок из блокнота. В клеточку. Дарья потянулась за ним, подняла и уставилась на строчки, написанные полузнакомым почерком Березина.

Над снежной равниной ветра бегут, завывая,
Сияние в небе треплют туда-сюда.
Пять тысяч лет Герда искала Кая,
А слово "вечность" по-прежнему изо льда.
Истлели шторы, наряд истрепался бальный,
Из окон дует и из-под дверей сквозит.
Пять тысяч лет принц лелеет башмак хрустальный,
А руки Золушки, как и всегда, в грязи.
В кладовую ссыпаны планы, надежды, маски,
Благие намеренья, несколько глупых идей.
Пять тысяч лет король Артур читает сказки
Про верных женщин и достойных друзей.
Перо источено. Книги взахлеб пролистаны.
На Млечном Пути где-то есть и твоя звезда.
Все сказки лгут. Все сказки — святая истина.
…А сердце Кая по-прежнему изо льда.

Стихи. Еще на первой строфе Даша поняла, что они адресованы ей — она не знала, откуда ей это известно, здесь не было ни имени, ни посвящения. Но она отчетливо понимала, что Роман написал их именно для нее, хотя, может, и не собирался показывать. Наверняка листок оказался в книге случайно.

Тут все вверх тормашками и все — удивительно правильно. Это она — Кай, она — принц с хрустальным башмаком, который дороже живой, настоящей Золушки. Она — король Артур, разочаровавшийся и в любимом человеке, и в друге. Она способна только читать чужие сказки, а своя кажется ей лживой. Но надежда есть: у каждого своя звезда, главное — не растеряться и найти ее.

Лед стремительно таял. Так стремительно, что Даша слышала, как с грохотом падают глыбы. Время вдруг закончилось, его стало катастрофически мало. Господи, она ведь может не успеть. Человеческая жизнь так хрупка, можно просто не успеть сказать все и сделать, а она потеряла две драгоценные недели, сидя в далеком городе и не думая ни о чем. Как же она жалела тогда, давно, что столько не сказала Ники! Пусть он оказался подлецом, пусть, тогда-то Даша этого не знала. Нет ничего страшнее упущенных возможностей, говорила она тогда себе. Говорила — и сидела на курорте, ни шагу не делая к человеку, который ее действительно ждет.

Прижимая листок к груди, Даша схватила телефонную трубку. Милая девушка на ресепшене откликнулась сразу же:

— Слушаю вас!

— Это Дарья Ларская из триста второго номера. Мне нужно срочно вылететь в Москву.

— Да, конечно. — Безукоризненно вышколенная служащая не стала спрашивать, зачем и почему — все оплачено, желание клиента — закон. Приятно видеть европейский сервис в сочинской гостинице. — Ближайший рейс через два с половиной часа. Я забронирую вам билет и вызову такси, коридорный придет за багажом.

— Спасибо! Огромное вам спасибо!

Распахнуть шкаф, вывалить всю одежду на кровать. Открыть чемодан, постараться успокоиться и начать складывать брюки, юбки, блузки. Не влезет. Черт с ним, пусть, можно сложить в пакет. Найти пакет. Поднять упавший смятый листок и еще раз перечитать строки. Включить радио и услышать знакомый, ни на чей больше не похожий, голос Гребенщикова.

Она сказала "Пока", он долго смотрел ей вслед.
Для нее прошла ночь, для него три тысячи лет.
За это время десяток империй расцвел и рухнул во мрак,
Но некоторые женятся, а некоторые так.

Все верно, все правильно. Как Даша и думала: все встало на свои места, само, просто упала последняя капля на клетчатой бумаге. Эти капли в последнее время здорово осложняют ей жизнь, ее бросает то в жар, то в холод, и где правильный выход — не подскажут никак. Но Роман повесил зеленую табличку с надписью EXIT, зажег ее и стал ждать, когда Дарья ее увидит. Дверь есть. Нужно ее открыть. Как волшебная дверь в шкафу старого профессора, ведущая в новый, чудесный мир. «Я остаюсь с Асланом, даже если Аслана нет».