Вчера-позавчера

Итак, не было человека, который бы боялся собаки, и нечего говорить про Ицхака, виновника происшествия, который забыл про нее тут же после сделанного. Но собака не забыла про Ицхака: уже понял Балак, что все несчастия, павшие на его голову, пришли от рук владельца кисти. Выслеживал Балак владельца кисти. Если попадался тот ему, то Балак лаял на него, а если не попадался тот ему, образ его шел перед ним, и Балак лаял. Каждый, кто слышал его голос или видел его тень, пугался. Как только услышали про ту историю, перестала собака внушать им страх. Подумайте только, все то время, что Балак был в своем уме, боялись его, как бешеной собаки; как только начал Балак сомневаться, в своем ли он уме, ни один человек не боится его.

Часть восемнадцатая Роковая встреча

1

Как только пришел Балак в Меа-Шеарим, почуял он запах маляра. И хотя внешний облик Ицхака изменился (он выглядел, как жених в семь дней свадебных торжеств, и платье на нем было другое), почуял его Балак и хотел подойти к нему. Началась та самая паника, и он замешкался. Когда утихли все крики, вспомнил он о нем. Затрепетало сердце Балака, и оба его глаза налились кровью. Затряслись его лапы, и содрогнулись уши, и пасть его наполнилась пеной. Взглянул он на Ицхака не сулящим добра взглядом и спросил себя: почему он не бежит от меня, тогда как все бегут от меня? Так ничтожен я в его глазах, что он пренебрегает моей силой? Наполнилось его сердце гневом. Снова взглянул он на него. Увидел, что лицо его спокойно и нет в нем ни капли страха. Решил Балак, что отсутствие страха порождено знанием истины, то есть существо это, человек, знает истину и потому не боится.

Пробудилось в сердце Балака вновь желание узнать правду. Эта тоска по правде была настолько сильна у него, у Балака, что сердце его колотилось, как пестик в ступке. И уже казалось ему по его наивности, что вот-вот он ухватит правду, и он удивлялся самому себе, что вроде бы нужно было бы ему радоваться, а он не рад. Сжалось у него все внутри, и похолодело, и он не мог стоять, так заледенела в нем селезенка. Овладела им ипохондрия, и ему показалось, что он умрет и не узнает истину. Ах, сколько недель и сколько месяцев он рыщет в поисках истины, а когда он готов схватить ее, собираются убить его…

Поднял Балак оба свои измученных глаза и посмотрел на ноги владельца кисти. Увидел, что они стоят на том же самом месте. Вырвался у Балака вздох из глубины души, и он подумал: каждый, знающий истину, не боится ничего в мире, да только истина – тяжела и несут ее – немногие. Подставлю я свои плечи и понесу вместе с ними истину. Тем временем стоял Ицхак, полный стыда и позора, мучаясь и раскаиваясь, так стоит человек согрешивший и ожидающий приговора. Когда снова увидел Ицхак собаку, то щелкнул ей пальцами и сказал ей: «Слышала, что говорят про тебя? Бешеной собакой называют они тебя». Излишне говорить, что не дразнить собаку хотел Ицхак, но оттого, что стыдился разговаривать с человеком, разговаривал с Балаком. Но Балак – было у него другое мнение. Вскинул он голову в панике и посмотрел на Ицхака, почернела оболочка вокруг зрачков в глазах Балака и исчезла в них белизна. Заполнилась его пасть пеной, и зубы его застучали. И он сам весь тоже затрясся. Захотелось ему броситься на Ицхака. Но, в конце концов, отвернулся пес от него и уткнулся носом в землю.