Вчера-позавчера

— На строительстве школы для девочек работаю я, с глиной и камнем.

— Я рада за тебя, что нашел ты работу!

— Она нашла меня. Наконец-то вынуждены они нанимать еврейских рабочих. И мы тянем из себя жилы, и только затем, чтобы не нашли они лживого предлога отстранить нас. И все-таки что пишет Рабинович?

Засмеялась Соня:

— Разве не сказал ты, что если бы было ему о чем писать, написал бы?

— В смысле, что нет у него того, о чем он хотел бы написать?

— Не так, но есть слишком многое, о чем бы стоило ему написать, поэтому он не пишет ничего.

— Пойдем! — сказала Соня Ицхаку.

— Уходите? — спросил Горышкин.

Обернулась Соня и сказала:

— Передай привет Пнине! Вот она идет!

Сказала Пнина Горышкину:

— Не знала я, что ты здесь.

— Если бы знала, не пришла бы?

— Не это я сказала.

— Но в глубине души ты так подумала?

— Что знает человек о том, что — в сердце его друга? Разве что писатели?

— Поверь мне, Пнина, даже они не знают ничего, но, когда ты читаешь их книги, кажется тебе, что они знают.

— Что это у тебя в кармане, новая книга?

— Книга — новая, содержание — старое. Если хочешь знать, то же самое происходило и с тобой и со мной.

— Именно это самое?

— А если и не совсем то, это ничего не меняет…

— Пошли! — сказала Соня.

Соня не относится с пренебрежением ни к Пнине, ни к Горышкину. Пнина — честная девушка, она нравится ей намного больше, чем Яэль Хают, к которой прилепился Хемдат. А если она наводит на тебя скуку, то причиной тому — ее наивность. Горышкин — тоже хороший человек. До того как она познакомилась с Рабиновичем, она проводила время с Горышкиным, и теперь она благодарна ему, что он не слишком сильно ухаживал за ней. Вообще-то не ухаживает мужчина за женщиной, если та не желает этого. И тем не менее спасибо Горышкину, что не дошло дело до этого и она могла смотреть в глаза Рабиновичу даже в присутствии Горышкина. Теперь уехал Рабинович и соединяет в своих письмах ее и Ицхака Кумара. Галициец этот… Похоже, что сердце его чисто. В самом деле — никогда в жизни не разговаривал он с девушкой? Или, быть может, он сказал так, чтобы показаться оригинальным?

Как только вышли они из темного переулка, в котором находился клуб, и подошли к перекрестку, Соня остановилась и простилась с Ицхаком. Безо всякого повода, как принято у нас, жителей Эрец Исраэль, сказала ему: прощай! Попрощавшись и отойдя от него, еще раз сказала ему: прощай!

Часть десятая У СОНИ

1

Прошли считанные дни с того вечера, и как-то увидел Ицхак, что Соня идет по улице. Помахал ей шляпой и пошел навстречу. Вообще-то Ицхак сам должен был постараться встретиться с ней — он получил письмо от Рабиновича, и тот спрашивал, как дела у Сони.

— Что пишет наш друг Рабинович?

— Наш друг Рабинович не пишет почти ничего. Если госпоже угодно прочитать — пусть госпожа прочтет.

Взяла Соня письмо и воскликнула: «У…ффф! Едет человек в Европу и не видит ничего, кроме плохого вина в забегаловке и моряков, дерущихся из-за развратной девки. Правда, в любом случае наш Рабинович не станет ссориться из-за девушки». Заслужил Рабинович от Сони похвалы, что не ленится писать им. Но вместо этого она ворчит и насмехается. Ицхак в замешательстве опустил голову, чтобы не видеть ее усмешки, однако лицо ее стояло перед ним. Это было не то лицо, что видел он на корабле, когда стояла Соня на ногах Рабиновича с лицом, прижатым к его лицу. Взглянул на нее Ицхак украдкой и опять пришел в замешательство. То его охватывал трепет, то — радость.

Сказала Соня: «Смотри, ты говоришь: для Рабиновича любое место — его место. Отчасти это верно. Однако не всякое место красит человека. Кумар, ты торопишься? Если нет, то прогуляемся немного».

Идет Ицхак с Соней. То — он рядом с ней, то — позади нее, и она старается приноровить свои шаги к его шагам. Прохожие здороваются с ней. Есть среди них учителя, есть писатели, есть чиновники. И даже если они известные люди, имена которых ты встречаешь в газетах, она здоровается с ними без особого восхищения. Так миновали они несколько улиц и переулков, пока не подошли к ее дому. Остановилась Соня и сказала: «Здесь я живу. Ты спешишь? Нет? Если так, пойдем! Заходи!»

2