Вчера-позавчера

Хороши были эти дни, и хороши были ночи, и хороша была Соня с Ицхаком. И хотя она — образованная девушка из обеспеченной семьи большого города, а он — простой парень из бедной семьи маленького городка, считали их как бы женихом и невестой. На самом деле слова эти, жених и невеста, не приняты здесь. Но для Ицхака, привыкшего воспринимать эти слова, как наши отцы и деды, заключен был в них огромный смысл. И порой он пишет мысленно своему отцу и рассказывает обо всем. И отец, и все братья, и все сестры, все вместе — счастливы и рады. А Юделе, брат его, присылает ему стихотворение в честь этого события, ведь Юделе поэт и пишет стихи. И горожане приходят и поздравляют отца и желают счастья, и удивляются и поражаются. Ицхак, не знающий ни одного языка, удостоился в Эрец Исраэль образованной невесты, которая училась в гимназии. И известие это, что его нареченная училась в гимназии, должно произвести впечатление в городе, где даже мужской гимназии нет. И чтобы не говорили завистники: мол, уродина она, собирается Ицхак попросить у Сони ее фотографию и послать ее отцу. И хотя портрет Сони ничего не говорит о сути Сони, он может свидетельствовать, как она хороша. И в эти минуты, когда Ицхак перебирает качества Сони, удваивается его любовь к ней. Протискивается Рабинович, друг их, между ними — отводит Ицхак глаза от него, как будто бы нет его. Упрямится Рабинович и не двигается с места — прячет Ицхак голову в объятиях Сони.

Часть тринадцатая МЕЖДУ СОНЕЙ И ИЦХАКОМ

1

Хороши были эти дни! Однако дни, что последовали за ними, уже не были хороши. Счастлив тот, кто отдал свой первый поцелуй девушке, другими не целованной, и горе тому, кто целовал девушку, которую уже до него целовали другие. Без всякой видимой причины изменила Соня свое отношение к Ицхаку.

Ицхак вернулся, как всегда, с работы. Принес воду из колодца, вымыл лицо и руки, надел чистую одежду и приготовился к встрече с Соней. Ждал, но она не пришла. И, что естественно для мужчины, ожидающего девушку, которая задерживается и не приходит, кажется ему, что никогда в жизни она не была ему так необходима, как в эти минуты. Время замедлилось и остановилось. Не случилось ли с ней что-нибудь? То он собирался пойти к ней, то возвращался взглянуть, не пришла ли она. Когда лопнуло его терпение, пошел к ней.

Соня жила в маленьком безымянном переулке. Нельзя сказать, что он относится к Неве-Шалом, так как разделяет их песчаный пустырь. И нельзя сказать, что он относится к Неве-Цедек, так как разделяет их группа домов. Это — дома одесского инженера, приезжающего в Яффу каждую осень и строящего себе дом; а с началом лета, когда пора возвращаться в Одессу, продает он этот дом.

Пошел Ицхак к Соне. Ослабли его колени от страха: вдруг она заболела, ведь если бы была здорова, разве не пришла бы? «Соня больна, Соня больна, Соня больна», — бормотал Ицхак, как человек, заговаривающий болезнь. Быть может, уже отвезли ее в больницу? И в то самое время, как он тащится сюда, он должен бежать в больницу? Поднял он глаза и увидел, что стоит напротив ее дома, и в комнате горит свет. Понял Ицхак: все, что он рисовал себе, сущая правда; Соня лежит больная, над ней стоит врач, щупает ее пульс и выписывает лекарства. Потороплюсь, сказал себе Ицхак, и пока открыта аптека, принесу ей лекарства.

Потом куда-то ушли все его страхи, связанные с Соней. «Соня не больна, Соня не больна, Соня не больна», — проговорил он три раза против тех трех раз, что сказал прежде. Наоборот, Соня здорова, Соня здорова. И она сидит и ждет меня. Человек — живой. Иногда изменяет человек своему обычаю. Ему хочется чего-то нового. Все эти дни Соня приходила ко мне, а сегодня она хочет, чтобы я пришел к ней. Дурак я был, что не приходило мне это в голову.

Радость охватила его душу, забыл он все свое горе и уже видел себя открывающим дверь, и вот появляется Соня, и бросается ему навстречу, и протягивает свои теплые руки, и обхватывает ему голову. Зажмурил он глаза, и затаил дыхание, и впитал в себя чуть-чуть из того, что увидел в своем воображении.

2

Соня не бросилась к Ицхаку и не протянула руки, чтобы обнять его, как делала всегда, когда он ошибался в счете. Молча сидела Соня в покойном кресле, купленном сегодня у княгини Миры; и лампа горела перед ней, и куча чулок лежала на ее коленях. С того дня, как познакомился Ицхак с Соней, не видел он ее, штопающей чулок, сейчас — все чулки собрались и явились к ней просить штопки. Соня занималась своим делом, будто бы не видя Ицхака.

Подкосились у него колени, но гнев выпрямил их. Сделал Ицхак над собой усилие и сказал:

— Не пришла ты ко мне!

Сказала ему Соня в ответ:

— Похоже, что не пришла я к тебе…

— Почему?

— Если я не пришла к тебе, так ведь ты пришел ко мне.

— Однако ты принимаешь меня немного странно.

— Если бы ты прислал мне телеграмму, что придешь, я бы пригласила в твою честь всех танцовщиц Дамаска.

— Можно мне сесть? — сказал Ицхак с деланным смирением.

— Если хочешь, садись!

Взял он себе стул, чтобы сесть.

Сказала Соня:

— Не этот стул, на нем лежат нитки.