Читаем Вчерашнее завтра: как «национальные истории» писались в СССР и как пишутся теперь полностью

Однако вновь, как и в «дискуссии» на «философском фронте», продемонстрированная учёными степень готовности воспринять русоцентризм в прямом, зримом обличье, а не рафинированной форме, явно не могла удовлетворить Сталина. Научное сообщество в экстремальных условиях выказывало слабые признаки сопротивления, пытаясь удержать идеологический натиск верхов на уровне тех балансов и противовесов «классового» и «патриотического», которые сложились в конце 1930-х — первой половине 1940-х годов. Сам Рубинштейн писал в это время о том, что «история СССР может быть построена лишь в итоге разработанной русской историографии и национальной историографии отдельных народов Советского Союза <…>»{33}.

Из среды историков союзных республик доносились голоса о недостаточной критике Рубинштейном «реакционно-шовинистических взглядов на прошлое русского народа ряда историков (Погодин и др.)». О принципиальной ошибке профессора МГУ, заключавшейся в том, что он исключил «из книги украинскую и белорусскую историографии»{34}. В передовице, опубликованной в «Вопросах истории» после завершения акции против книги Рубинштейна, отмечались в качестве положительных явлений «рост национальных кадров в национальных республиках», «успешное выращивание национальных кадров историков»{35}. Незамеченным это не осталось. В соответствии с постановлением Политбюро от 4 апреля 1949 года старый состав редколлегии «Вопросов истории» был распущен и «укреплён» специалистами по русской медиевистике, а также «проверенными» кадрами. Началась масштабная «охота на ведьм». Одной из ярких её эпизодов стало закрытое партсобрание истфака МГУ 17 марта 1949 года, на котором была «обнаружена» «школка Минца». Это была не паранойя, а программа.

М.С. Грушевский

Своим остриём кампания борьбы с космополитизмом оказалась направленной против интеллектуальных национальных элит как хранителей и носителей культурно-этнического самосознания, или на языке этой идеологической акции — «некоторых наименее устойчивых к тлетворному влиянию разлагающегося капиталистического общества интеллигентов». Антисемитский мотив космополитомании, при всём его особом звучании, лишь дополнял общую картину.

Новая идеологическая обстановка вызвала ужесточение требований к национальным историографиям. Весной 1947 года ЦК КП(б) Украины оперативно созывает совещание украинских историков с участием Л.М. Кагановича, Н.С. Хрущёва и Д.З. Мануильского. Партийные руководители потребовали заменить концепцию истории Украины Грушевского положениями «Краткого курса истории ВКП(б)». Как будто идеи Грушевского не были отринуты ранее. В соответствии с этой директивой в декабре 1947 — феврале 1948 года в Москве с участием украинских историков состоялись «дискуссии» по проблемам периодизации и составления плана-проспекта краткого курса истории Украины. Направлявший обсуждение академик Б. Греков вместе с А. Панкратовой и И. Минцем обвинили украинских коллег в неумении применять общие положения марксизма к конкретной истории Украины: повторялась ситуация конца 1920-х годов.

Марка, посвященная Н.Я. Марру, выпущенная в 1996 г. в Абхазии 

Начиная с конца 1948 года текст украинского «Краткого курса» несколько раз обсуждался в Москве, а затем в Киеве, в присутствии членов Политбюро ЦК КП(б) Украины. В опубликованных в 1953 году первом и в 1956 году втором томах «Истории Украины» за «методологическую основу» была взята «советская» концепция истории Украины, которая соответствовала главным положениям сталинского «Краткого курса истории ВКП(б)».

20 июня 1950 года в «Правде», в статье «Относительно марксизма в языкознании» Сталин ещё раз и весьма своеобразно обратился к национальному содержанию в послевоенной идеологии. Используя критику идеи академика Н. Марра о «классовости» языка, он представит нацию в качестве наиболее важного фактора современной истории и даже революционной борьбы. Одновременно, казалось бы, Сталин подталкивал учёных к изменению принципиальных положений марксизма в зависимости от объективных данных той или иной науки. Но Сталин не отвергал в принципе примат марксизма над всеми остальными науками, не давал никакого конкретного рецепта или примера пересмотра тех или иных марксистских положений в соответствии с изменившейся обстановкой. Получалось, что если советский ученый будет продолжать держаться за цитаты из классиков марксизма, то он может быть обвинен в начетничестве или вульгаризаторстве.

Перейти на страницу:

Все книги серии Историческая политика и политика памяти в СССР, РФ и СНГ

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
История последних политических переворотов в государстве Великого Могола
История последних политических переворотов в государстве Великого Могола

Франсуа Бернье (1620–1688) – французский философ, врач и путешественник, проживший в Индии почти 9 лет (1659–1667). Занимая должность врача при дворе правителя Индии – Великого Могола Ауранзеба, он получил возможность обстоятельно ознакомиться с общественными порядками и бытом этой страны. В вышедшей впервые в 1670–1671 гг. в Париже книге он рисует картину войны за власть, развернувшуюся во время болезни прежнего Великого Могола – Шах-Джахана между четырьмя его сыновьями и завершившуюся победой Аурангзеба. Но самое важное, Ф. Бернье в своей книге впервые показал коренное, качественное отличие общественного строя не только Индии, но и других стран Востока, где он тоже побывал (Сирия, Палестина, Египет, Аравия, Персия) от тех социальных порядков, которые существовали в Европе и в античную эпоху, и в Средние века, и в Новое время. Таким образом, им фактически был открыт иной, чем античный (рабовладельческий), феодальный и капиталистический способы производства, антагонистический способ производства, который в дальнейшем получил название «азиатского», и тем самым выделен новый, четвёртый основной тип классового общества – «азиатское» или «восточное» общество. Появлением книги Ф. Бернье было положено начало обсуждению в исторической и философской науке проблемы «азиатского» способа производства и «восточного» общества, которое не закончилось и до сих пор. Подробный обзор этой дискуссии дан во вступительной статье к данному изданию этой выдающейся книги.Настоящее издание труда Ф. Бернье в отличие от первого русского издания 1936 г. является полным. Пропущенные разделы впервые переведены на русский язык Ю. А. Муравьёвым. Книга выходит под редакцией, с новой вступительной статьей и примечаниями Ю. И. Семёнова.

Франсуа Бернье

Приключения / Экономика / История / Путешествия и география / Финансы и бизнес