Вчерашняя быль

-- Где изволили раньше служить? -- спросил Пухлов, с наивной манерой провинциала, стремясь удовлетворить свое любопытство.

-- В Гдовском земстве, -- ответил опять за Сурова Кротов, -- а теперь на юг хочет.

-- А! -- сказал Пухлов, уже равнодушно оглядывая Сурова, и обратился к Кротову:

-- Что же, сыграем!

-- Тебе все равно? -- спросил Кротов у Сурова.

-- Сделай одолжение!

Маня достала доску с фигурами и, передав их отцу, села опять к столу.

В этот вечер ни она, ни Петя не ушли после чая в свои комнаты. Новый знакомый показался им очень занимательным и притом во всех его рассказах слышалось что-то недоговоренное, заманчиво таинственное.

Жена Кротова сразу разговорилась с ним дружески. Она передавала ему эпизоды их прежней жизни, женитьбу, мытарства, смерть детей и сама расспрашивала его о жене и детях и о его прежней жизни. Суров охотно отвечал. Маня и Петя принимали участие в этой беседе. Слушать рассказы Сурова было очень интересно.

Где он ни побывал только: и юг, и север, и Западный край, и Урал и Сибирь, и Кавказ, и Крым. Везде был. В рассказах его проявлялось столько различных знаний, остроумия и живости, что Петя и Маня слушали его, как зачарованные, а Кротов отрывался от игры и возвращался к ней только после нетерпеливого окрика Пухлова:

-- Что же вы? Ваш ход!

-- И где вы только не были, -- с улыбкой заметила жена Кротова, -- прямо Одиссей! Ну, а где вас застал конец 1905-го года?

-- В Сибири, по всем городам по очереди. В Красноярске был, а потом в Новороссийск попал! -- он замолчал, как бы вспоминая те дни, и потом тихо сказал: -- да, свет блеснул так ярко, что на время всех ослепило... а надо было зрячими быть... и момент упустили... -- он не окончил и торопливо стал допивать чай.

-- Власть упустили, -- насмешливо отозвался Пухлов, -- конвент, директория и всякое такое! Там -- гражданин; у нас -- товарищ. Хе, хе, хе!

Кротов просительно взглянул на Сурова. Тот едва заметно повел плечом и чуть усмехнулся.

Партия окончилась. Пухлов стал расставлять фигуры для новой игры, и не без внутреннего удовольствия заговорил докторальным тоном:

-- Иначе не могло и быть! Есть кучка недовольных, смутьянов, на придачу жиды -- и только! Наш уклад покоится на твердых устоях народного сознания, на старых традициях, в жертву которым еще задолго до нас принес свою жизнь Иван Сусанин! И никакие "товарищи" не пошатнут их. Да-с! Вот, если вы изволите следить за третьей Думой...

Кротов чувствовал себя неловко. Маня и Петя горячими глазами впились в худощавое лицо Сурова, который только улыбался концами губ.

-- Все входит в свое русло. Дума идет навстречу правительству, правительство... -- Пухлов поднял палец, украшенный толстым перстнем... Суров обратился к нему и сказал:

-- Глеб Степанович уже сделал ход. Ваша очередь.

Пухлов словно поперхнулся и вытаращил глаза, потом с тяжелым сопеньем вздохнул и, не окончив фразы, угрюмо обратился к шахматной доске.

Время шло; вечерний чай сменился ужином и в начале первого часа Пухлов поднялся и стал прощаться. Кротов вышел, по обычаю, проводить его в переднюю. Пухлов, сопя, тыча ноги в галоши и обертывая толстую шею длинным гарусным шарфом, вполголоса говорил ему:

-- Ну, знаете, не поздравляю вас с таким приятелем! Что-то очень припахивает "товарищем"; его, наверное, ни в одном земстве и года не держали. Сплавляйте-ка его поскорее.

Кротов добродушно пожал плечами.

-- А Бог с ним! Он у меня гость на время.

-- И на время не советую. Теперь за этим следят, -- и, шаркая галошами, он прошел в холодные сени.

Маня с вспыхнувшим лицом воскликнула:

-- Но почему вы ему ничего не ответили? -- и глядела на Сурова с укором.

Петя заступился:

-- Алексей Викторович отлично его оборвал. Чего тебе еще?

Суров сказал:

-- Для чего я вступил бы с ним в спор?

-- Ради выяснения истины, для зашиты своих убеждений! -- пылко ответила Маня.

-- Ой, как громко! Словно на сцене! Ну, чего же ради я сцепился бы с этим ихтиозавром? Он не спорил бы, а ругался. Убеждать его ни в чем не надо, потому что раз он увидит, что у него ничего не отнимут и он может спокойно произрастать, -- он будет доволен всяким порядком. Ну, его! -- Суров качнул головою.

Жена Кротова, убрав в буфет вино и водку, добродушно сказала:

-- И правда: ну, его! Зачем его обижать?

-- Бог с ним! -- воскликнул Кротов, входя, -- и большое спасибо тебе, что меня послушал. Он тут у нас таких страхов натерпелся, что на всю жизнь почернел.

-- Видел я таких. Знаю!..

Суров стал прощаться.

-- Вам уже все приготовили у Глеба.

-- Спасибо! -- сказал Суров. Он пожал всем руки и прошел в кабинет Кротова.

VII.

Суров загасил лампу, зажег свечу и стал раздеваться, когда в кабинет вошел Кротов.

-- Я не помешаю тебе? -- спросил он.

-- Нисколько, -- продолжая раздеваться, ответил Суров, -- у меня вообще нет привычек.