Вчерашний скандал

Лайл прикоснулся к ее плечам, стащил шаль и отбросил в сторону. Потом его руки скользнули к затылку Оливии, и он расстегнул первый крючок на ее платье. Потом — второй, третий…

Крючки были совсем крошечными, но он справился, расстегивая их один за другим, и все это время не сводил с нее глаз. А Оливия не могла оторвать глаз от него, от его сверкающих серебром глаз.

Лайл расстегнул крючки покрупнее, что находились на талии, и Оливия почувствовала, как распахнулась спинка платья. Он приспустил лиф и развязал ленточки на рукавах с буфами, наклонил голову и расстегнул крошечные перламутровые пуговицы на запястье. Правая рука. Левая рука.

Оливия как зачарованная уставилась на склонившуюся к ней голову с копной шелковистых волос золотистого цвета. Позже она запустит в нее руки. Позже она пробежит по ней пальцами. А пока пусть он делает что хочет.

Лайл опустил лиф платья до талии и потянул вниз. Оливия приподняла бедра, он стащил с нее платье, и оно упало на пол.

Лайл ничего не говорил.

Оливия тоже молчала. Стояла полная тишина. Они не произнесли ни единого слова. Это было изумительно. Только звуки дыхания и прикосновений его рук к одежде и коже.

Лайл был такой сосредоточенный. Методичный. Он развязал завязки нижней юбки, потянул ее вниз, и она соскользнула на пол. Лайл отодвинул ее ногой в сторону, потом наклонился к плечу Оливии и развязал тесемки корсета.

У Оливии участилось дыхание, она слышала прерывистое дыхание Лайла. Но не было сказано ни единого слова. Им не нужны были слова. Не сейчас.

Лайл снял с нее корсет, и сорочка, которую теперь ничто не удерживало, соскользнув с плеч, оголила одну грудь. Оливия даже не пыталась прикрыться, и Лайл не пытался прикрыть ее. Он оставил сорочку как есть и переключился на панталоны.

Она чувствовала, как по телу пробежала дрожь.

Лайл развязал ленты и, сняв с нее панталоны, бросил их в ворох остальной одежды. Туда же полетели подвязки, чулки. Потом он снял с нее сорочку через голову.

Теперь она сидела на столе совершенно обнаженная, дрожа каждой клеточкой своего тела.

Лайл же оставался полностью одетым.

Оливия чувствовала, как пульсирует и пылает ее плоть. Она сидела очень тихо и неподвижно.

Лайл смотрел на нее, серебристый взгляд, как ласковое прикосновение, скользил по ее коже. Она чувствовала его, как он спускается вниз, к заветному местечку между ног.

Тут он наклонился к ней. Она подумала, что сейчас он ее поцелует, и подставила губы. Но Лайл поцеловал ее в щеку. А потом тихонько лизнул.

Оливия вздрогнула.

Но не от холода. Она вся пылала от безумного желания. Внутри все горело от нетерпения.

Лайл слегка касался ее. Повсюду. Кончиком языка, губами. Он лизнул ее ухо. Шею. Грудь. Плечи. Руки. Он встал на колени и проложил дорожку губами и языком по ее ногам. Он поцеловал ее ступни, каждый пальчик отдельно. Отдаваясь этому всецело и полностью.

Оливию охватила такая буря желания, что все на свете потеряло смысл.

«Боже милостивый, все боги, Зевс и прочие, ангелы, святые и мученики, и вы, божества с головами крокодилов и ибисов тоже!» — мысленно воскликнул Лайл и стал покрывать поцелуями ее ногу, поднимаясь все выше, к пылающей плоти.

Оливия вскрикнула, или ей так показалось, и ее крик эхом прокатился по маленькой комнате.

Лайл положил ей руку на живот и подтолкнул ее назад. И Оливия послушно легла на стол, извиваясь и издавая какие-то звуки и неся бессмыслицу.

Внутри ее извергались маленькие вулканы, она дрожала всем телом. А потом это случилось. Неистовая огненная волна поднимала ее все выше и выше, подбрасывала ее к небу и опускала на землю, разбитую вдребезги.

— Боже мой! Ах, Боже мой!

— Ты вся дрожишь, — послышался хриплый голос Лайла. — Придется мне согреть тебя изнутри.

— Ради Бога, Лайл, поторопись!

Оливия услышала его короткий сдавленный смех и шорох одежды. Потом он одним движением вошел в нее. Оливия резко подалась ему навстречу, широко распахнув глаза и схватившись за его руки.

— Больно? — замер Лайл, тоже широко раскрыв глаза.

— Нет. Нет-нет. Наоборот… О, Лайл, Боже милостивый!..

Больно было прошлой ночью, она чувствовала острую боль даже сквозь наслаждение. Но в этот раз все было по-другому. Он заполнил ее тело, она чувствовала его горячую плоть, и это было прекрасно. Оливия потянулась к его плечам, чтобы быть еще ближе, чтобы он мог проникнуть еще глубже, и качнула бедрами.

— О да, вот так! — выдохнула она.

Она была совершенно голой, а у Лайла единственной обнаженной частью тела была пульсирующая плоть, которая была внутри Оливии, и это было изумительно. Изумительно быть обнаженной. Изумительно, когда он внутри ее.

— Это так прекрасно, — сказала она.

— О, Оливия…

На этом их разговор закончился. Лайл поцеловал ее и, уже не отрывался от ее губ, пока их тела двигались в неистовом ритме любви. Оливия вновь почувствовала, как ее подхватила волна неземного наслаждения и поднимала все выше, и выше, и выше. Волна вновь подбросила ее в небо, и она увидела звезды и рассмеялась.

— Как же я люблю тебя! — выдохнула она.