ВЧК-ОГПУ в борьбе с коррупцией в годы новой экономической политики (1921-1928 гг.)

В начальный период НЭП вступили в законную силу различные нормативные акты, закрепившие уголовную ответственность за коррупционные преступления: взяточничество, посредничество во взяточничестве, «укрывательство взяточников», оказание какого-либо содействия или непринятие мер противодействия взяточничеству, «скрытое взяточничество», «экономическую контрреволюцию», различные злоупотребления и др. В процессе правоприменительной практики судам и трибуналам давались указания о том, что «наказание должно быть применено максимальное и надлежит избегать понижения меры наказания», дела о взяточничестве рассматривать в порядке упрощенного судопроизводства (без допущения сторон и с вызовом наименьшего числа свидетелей). Во внесудебном порядке применялась административная высылка с запрещением проживания в определенных местностях. Однако желание ужесточить борьбу с коррупцией, придать ей не только уголовную, но и политическую окраску приводило подчас к нарушениям законности.

Наряду с этим в целях снижения распространенности коррупции среди государственных служащих стало больше внимания уделяться вопросам разработки и внедрения в практику превентивных антикоррупционных положений на основе гражданского, трудового, административного законодательства. Дополнение системы предупреждения коррупции правом государственных органов на вмешательство в сделки между любыми субъектами гражданско-правовых отношений, установление контроля за доходами государственных служащих и введение целого ряда антикоррупционных ограничений, направленных на предупреждение правонарушений, создающих условия для коррупции, и многое другое являлись действенной превентивной антикоррупционной мерой.

Такое организационное решение позволило органам безопасности совместно с другими государственными и партийными органами в основном решить задачи по реформированию системы, выработке государственных антикоррупционных мер законодательного, контрольно-ревизионного, репрессивного, организационного и общего характера и реализации их через специально созданный на всех уровнях власти межведомственный антикоррупционный механизм.

В короткие сроки удалось добиться заметных результатов по минимизации коррупции в экономической сфере. Но даже названные чрезвычайные меры не привели к искоренению коррупции. Она видоизменилась и продолжала существовать. Деятельность Комиссии СТО явилась разовой кампанией по борьбе с коррупцией, не имеющей логического продолжения в исследуемый период. Власти не хватило политической воли на проведение планомерной и последовательной государственной политики по борьбе с ней. Были ликвидированы Комиссия СТО и ведомственные комиссии, а также изменены задачи ЭКУ, которые были направлены на сворачивание борьбы с коррупцией и на выявление отдельных юридических и физических лиц, «противодействующих социалистическому накоплению», т. е. препятствующих развитию народного хозяйства, а также задача по «наблюдению за накоплением и применением частного иностранного капитала». При этом ЭКУ предписывалось предоставлять руководителям хозяйственных органов «широчайшую возможность» использовать полученные оперативные материалы о преступной деятельности обвиняемых для проведения «предупредительных мер в административном порядке».

Начиная с 1924 г. основное направление государственной карательной политики стало заключаться в укреплении законности; уменьшении степени репрессий по отношению к лицам по социальному происхождению из рабочих или трудового крестьянства; в экономии государственных средств при выполнении задач по борьбе с преступностью; в улучшении воспитательной работы среди молодежи; в усилении репрессий в отношении к классовым врагам и рецидивистам.

В этот период среди некоторых советских юристов получила распространение «теория классового подхода к преступнику», следствием которой явились факты освобождения судами от наказания взяточников, мошенников и других преступников лишь на том основании, что они пролетарского происхождения. Это привело к расширению социальной базы участников «касты неприкасаемых» и закреплению системы их процессуальных иммунитетов не только в партийных директивах, но и в законодательстве.