Вдали от берегов

— Ты, Крыстан, — обратился Милутин к студенту, — сейчас отправишь телеграмму… Если попытаются арестовать — стреляй в воздух!.. Это будет сигналом для нас… Стреляй и беги к морю. Мы будем ждать тебя…

— Пристав ни о чем не догадался, — сказал студент. — Напрасно вы выдумываете страхи…

— Я ничего не выдумываю! — хмуро возразил Милутин. — Но надо быть готовым ко всему. Ступай!

Студент пошел к центру городка, остальные свернули к берегу. Печатник вышел на деревянный мол, вдающийся метров на пятьдесят в море. На молу никого не было, кроме солдата-пограничника, который, прислонившись к наваленным ящикам, безучастно смотрел на залив. Это был деревенский парень, неряшливый и разболтанный. На губах и ушах его сидели какие-то мокнущие болячки, которые, видимо, сильно зудели. Время от времени солдат осторожно почесывал их, и тогда его невыразительное обветренное лицо кривилось в болезненной гримасе.

Печатник занял самую выгодную позицию. С мола он видел и всю улицу, идущую вдоль пристани к центру города, и казино, и берег залива. В случае чего ему предстояло обезвредить часового и задержать нападающих, пока Милутин не заведет мотор.

Милутин и его спутник спустились к морю и, усевшись на остатки крепостной стены, стали терпеливо ждать.

Увидев незнакомого человека, солдат оживился. Он порылся в кармане брюк, вытащил измятую, полурассыпавшуюся сигарету, скрутил один ее конец, а другой оторвал, оставив от сигареты меньше половины.

— Спички есть? — спросил он.

Печатник достал спички и пачку сигарет.

— Закури мою, — сказал он.

Солдат с радостью потянулся к коробке. Большая блестящая муха закружилась над его головой. Он лениво отогнал ее.

Когда они закурили, печатник спросил:

— Разрешают вам курить на посту?

— Кому какое дело! — сказал солдат, махнув рукой.

— Почему? Разве у вас нет офицера?

— Только его нам не хватало! — со злостью ответил солдат. — Совсем бы тогда житья не было…

— А служба ваша нелегкая, — с сочувствием заметил печатник.

— Ясно, нелегкая, но хорошо, что хоть конец ей виден…

— Что у тебя с ухом?

— Откуда мне знать! — хмуро ответил солдат. — От легкой жизни, наверно… От чего ж еще?..

Печатник увидел, как пристав вышел из казино и направился вверх по улице. Его безукоризненная, ровная и пружинистая походка была выработана, очевидно, долгой и упорной тренировкой. Во всяком случае, она не говорила о том, что человек спешит, имея перед собою какую-то определенную цель.

— Хорошо бы тебе, — сказал печатник, — смазать ухо какой-нибудь мазью. В аптеке бывает такая мазь… и щипать не будет…

— Мазь-то есть, да денег нет! Сам знаешь, сколько мы получаем — тридцать один день в месяц!..

— Она недорого стоит… несколько левов… Не то разойдется по всему лицу…

— Ну и пусть разойдется! — с ожесточением сказал солдат. — Проваляюсь день-другой в лазарете…

— А толку-то от этого что?

Губы солдата скривились в саркастической усмешке.

— Ты служил в армии?

— Нет, — ответил печатник.

— Оно и видно! А чем плохо в лазарете! Жри да спи…

Печатник чуть заметно улыбнулся.

— Что богачу беда, бедняку — счастье, — заметил он.

— Пожалуй, верно, — согласился солдат.

— Слушай, когда мы будем отплывать, тебе отдать пропуск?

Печатник с умыслом задал этот вопрос неожиданно.

— Куда вы едете? — спросил солдат.

— В Созополь собрались… На моторке Адамаки…

— Ну и плывите… Кому какое дело! — сказал, махнув рукой, солдат.

Печатник вынул из кармана брюк массивные серебряные часы и открыл ногтем потемневшую крышку. Студент ушел с четверть часа назад; через десять — пятнадцать минут он должен вернуться. «Да, с солдатом неплохо получается, — подумал он. — Надо поддерживать с ним разговор, чтобы окончательно завоевать его доверие».

В это время студент входил в здание почты. Он только что встретился с Вацлавом и объяснил ему, как провести время до вечера. Теперь оставалось главное — отправить телеграмму. Текст он знал наизусть, но на всякий случай повторил его про себя еще раз.

Перед окошечком телеграфа стояли три женщины, типичные курортницы — располневшие, загорелые, в платьях с глубокими вырезами и пятнами пота под мышками.

Он взял бланк и сел за испачканный чернилами столик. Телеграмма получилась очень краткой:

Тодору Гинчеву книготорговцу Созополь

Нашли квартиру выезжайте немедленно

Серафим

Он еще раз прочел телеграмму и, уверившись, что ничего не упущено, подошел к окошку. Две женщины ушли. Перед ним оказалась полная дама в розовом шелковом платье. Ее оголенная шея была усеяна мелкими капельками пота. Почувствовав, что сзади кто-то подошел, она обернулась и взглянула на студента. У нее было плоское лицо с небольшими резко очерченными скулами, пухлые губы, покрытые толстым слоем оранжевой помады. Узкую талию портили нависающие складки жира. Когда женщина склонилась к окошку, показалось, что она еще более раздалась вширь.

Студента обдало тяжелым запахом пота, и он инстинктивно отшатнулся. Ему было противно, и в то же время он не мог отвести от женщины взгляда. Что за непонятное влечение? Студент не мог себе этого объяснить.