Вдали от городов. Жизнь постсоветской деревни

В Болгарии происходит возврат к развитию кооперативного движения, которое имело длительную историю. С его помощью может быть решена, в том числе, и одна из проблем, возникших благодаря проведенной реституции. Дело в том, что возвращение земли бывшим владельцам или их потомкам осуществляется, как почти во всех трансформационных обществах, в значительной мере людям, которые не живут в сельской местности, не работают в сельском хозяйстве и никогда не были с ним напрямую связаны (Ernst, 1999; Dittrich/ Jeleva, 2004). Это особенно характерно для стремительно урбанизировавшейся в послевоенные годы Болгарии, поэтому объединение многих мелких собственников в кооператив кажется разумным. Только так могут возникнуть конкурентоспособные по величине предприятия, которые способны гарантировать входящим в них «крестьянам» поддержание жизни, а также обеспечить какими-то дивидендами живущих в городах членов кооперативов.

Наряду с такими кооперативами существуют крупные частные предприятия, хотя высокий стартовый капитал имеют лишь немногие из них (Dittrich/ Jeleva, 2004). Напротив, распространенной является обработка возвращенных или заново полученных участков земли мелкого и среднего размера семьями, члены которых живут частично в городе, частично – снова – в сельской местности. О возвращении к традиции крестьянского семейного производства, тем не менее, еще не приходится говорить, скорее речь может идти об особом типе подсобного хозяйства. Затруднительное экономическое положение приводит многие домохозяйства к тому, что они «посылают» в деревню отдельных членов семьи – будь то на сезонный, длительный период или на время выходных. Пенсионеры, например, частично возвращаются в сельскую местность, так как пенсия едва дает им возможность выжить. Их ведение хозяйства можно сравнить, скорее всего, со встречающейся в других странах экономикой, ориентированной на самообеспечение. Но даже в этих случаях финансовый базис домохозяйств состоит часто из пенсий, «прибыли» от сельского хозяйства, а также трансфертных поступлений от детей и родственников, которые получают свой доход в городах. Возникает своеобразный симбиоз «город-деревня». Стиль жизни выступает как ориентированный на семью; индивидуализация оказывается отброшенной на задний план.

В России, как и в Болгарии, во времена социализма также была широко распространена практика ведения подсобного хозяйства. Занятые в аграрном производстве часто обрабатывали находящийся в их распоряжении участок земли при помощи техники и других средств производства, принадлежащих предприятию, за счет чего урожаи возрастали и продукция продавалась на городских рынках. Эта практика существует частично и по сей день. Кроме того, распространена также обработка на скромном уровне садовых участков, где преобладает ручной труд и практически невозможно содержание крупных животных. И все-таки многим домохозяйствам это помогает существенно увеличить совокупный доход. Совместная организация жизни, сфокусированная на домохозяйстве, а соответственно на семье, но не на индивиде или городских и сельских отраслях, служит не только непосредственно для материального обеспечения, но и выполняет также большинство бытовых и страховых функций, возлагаемых ранее на предприятие.

Схожая с Болгарией картина складывается на юге России, где большие коллективные предприятия, возникшие как наследники государственных, существуют наряду с фермерскими хозяйствами, а сельские семьи естественно занимаются ведением подсобного хозяйства. Но и здесь домохозяйства вынуждены брать на себя множество функций, которые некогда осуществляли крупные предприятия, и это всё на фоне еще большего распада механизма государственных гарантий, нежели в Болгарии. Повседневная организация жизни поэтому также акцентируется не на индивиде, а на домохозяйстве, на объединении городских и сельских ресурсов, хотя симбиоз «город-деревня» не является таким тесным как в Болгарии. С одной стороны, в России расстояния больше, чем в Болгарии, с другой, на протяжении уже нескольких поколений население деревни было раскрестьянено/индустриализировано, поэтому здесь возникают другие образцы миграции, о чем будет сказано далее (для сравнения: Frolkova, Manujlov, 2004).