Вдали от обезумевшей толпы

- Так вот в этом-то все и дело. Я хочу сказать, что я не прочь побыть невестой на свадьбе, только чтобы потом не было мужа. Ну, а раз уж нельзя просто так, чтобы покрасоваться, я еще повременю, во всяком случае, пока еще мне не хочется выходить замуж.

- Но ведь это просто слушать страшно, что вы говорите.

Обиженная таким критическим отношением к ее чистосердечному признанию, Батшеба отвернулась с видом оскорбленного достоинства.

- Клянусь чем хотите, честное слово, я даже не могу себе представить, как только молодая девушка может говорить подобные глупости! - вскричал Оук. - Батшеба, милая, - жалобно продолжал он, - не будьте такой. - И Оук глубоко вздохнул от всего сердца, так что даже ветер пронесся в воздухе, словно вздохнула сосновая роща. - Ну почему бы вам не пойти за меня, - умолял он, пытаясь приблизиться к ней сбоку, из-за куста.

- Не могу, - ответила она и попятилась.

- Но почему же? - повторял он, уже отчаявшись достичь ее и не двигаясь с места, но глядя на нее поверх куста.

- Потому что я не люблю вас.

- Да... но...

Она подавила зевок, чуть заметно, так, чтобы это не показалось невежливым. - Я не люблю вас, - повторила она.

- А я люблю вас, и если я вам не противен, что ж...

- О, мистер Оук! Какое благородство! Вы же сами потом стали бы презирать меня.

- Никогда! - вскричал Оук с таким жаром, что, казалось, вслед за этим вырвавшимся у него словом он сейчас и сам бросится прямо через куст в ее объятия. - Всю жизнь теперь - это уж я наверняка знаю, всю жизнь я буду любить вас, томиться по вас и желать вас, пока не умру: - В голосе, его слышалось глубокое волнение, и его большие загорелые руки заметно дрожали.

- Конечно, ужасно нехорошо ответить отказом на такое чувство, промолвила не без огорчения Батшеба, беспомощно оглядываясь по сторонам, словно ища выхода из этого морального затруднения. - Как я теперь раскаиваюсь, что побежала за вами! - Но, по-видимому, она была не склонна долго огорчаться, и лицо ее приняло лукавое выражение. - Ничего у нас с вами не получится, - мистер Оук, - заключила она. - Мне нужен такой человек, который мог бы меня укротить, очень уж я своенравна, а я знаю, вы на это не способны.

Оук стоял, опустив глаза и уставившись в землю, словно давая понять, что он не намерен вступать и бесполезные пререкания.

- Вы, мистер Оук, - снова заговорила она каким-то необыкновенно рассудительным и не допускающим возражений тоном, - в лучшем положении, чем я. У меня нет ни гроша за душой, я живу у тети, просто чтобы не пропасть с голоду. Я, конечно, образованнее вас - но я вас нисколечко не люблю. Вот вам все, что касается меня. Ну, а что касается вас, - вы только что обзавелись фермой, вам, по здравому смыслу, если уж вы задумаете жениться (что вам, конечно, сейчас ни в коем случае не следует делать), надо жениться на женщине с деньгами, которая могла бы вложить, капитал в вашу ферму, сделать ее гораздо более доходной, чем она сейчас.

Габриэль смотрел на нее с нескрываемым восхищением и даже с некоторым изумлением.

- Так ведь это как раз то, о чем я сам думал, - простодушно признался ан.

Габриэль обладал некоторым излишеством христианских добродетелей, - его смирение и избыток честности сильно вредили ему в глазах Батшебы. Она, по-видимому, никак не ожидала такого признания.

- Тогда зачем же вы приходите беспокоить меня зря? - вскричала она чуть ли не с возмущением, и щеки ее вспыхнули, и алая краска разлилась по всему лицу.

- Да вот не могу поступать так, как, казалось бы...

- Нужно?

- Нет, разумно.

- Ну вот вы и признались теперь, мистер Оук! - воскликнула она еще более заносчива, презрительно качая головой. - И вы думаете, после этого я могла бы выйти за вас замуж? Ну, уж нет.

- Неправильно вы все толкуете! - не выдержав, вспылил Габриэль. Оттого только, что я чистосердечно открылся вам, какие у меня были мысли, а они у всякого были бы на моем месте, вы вдруг почему-то кипятитесь, вон, даже все лицо заполыхало, и накидываетесь на меня. И то, что вы для меня не пара, - тоже вздор! Разговариваете вы, как настоящая леди, все это замечают, и ваш дядюшка в Уэзербери, слыхать, крупный фермер, такой, что мне за ним никогда не угнаться. Разрешите мне прийти к вам в гости вечером, или, может быть, пойдемте погулять в воскресенье. Я вовсе не настаиваю, чтобы вы так сразу решили, если вы колеблетесь.

- Нет, нет, не могу. И не уговаривайте меня больше. Я вас не люблю и... это было бы смешно, - сказала она и засмеялась.

Кому приятно, чтобы его подымали на смех и потешались над его чувствами!

- Хорошо, - сказал Оук твердо и с таким видом, как будто для него теперь не осталось ничего другого, как только дни и ночи черпать утешение в Екклезиасте. - Больше я вас просить не буду.

ГЛАВА V БАТШЕБА УЕХАЛА. ПАСТУШЕСКАЯ ТРАГЕДИЯ