Вдали от обезумевшей толпы

- Вряд ли тут можно винить хижину, - возразила она таким тоном, что сразу можно было сказать, что эта девушка представляет собой редкое исключение - она додумывает до конца свою мысль, прежде чем начать фразу, и не подыскивает слова, чтобы ее выразить. - Надо было самому соображать и не поступать так неосмотрительно, не задвигать обе отдушины.

- Да, оно конечно, - рассеянно отозвался Оук.

Он старался проникнуться этим ощущением ее близости - вот он лежит головой на ее платье, - поймать, удержать этот миг, пока он не отошел в прошлое. Ему хотелось поделиться с ней своими переживаниями: но пытаться передать это неизъяснимое чувство грубыми средствами речи было бы все равно что пытаться донести аромат в неводе. И Оук молчал.

Она помогла ему сесть, и он принялся вытирать лицо и шею, отряхиваясь, как Самсон, пробующий свою силу.

- Как мне благодарить вас? - вымолвил он наконец прочувствованно, и присущий ему коричневатый румянец проступил на его лице.

- Ну что за глупости, - ответила она, улыбнувшись, и, не переставая улыбаться, посмотрела на Габриэля, как бы заранее подсмеиваясь над тем, что он сейчас скажет.

- Как это вы меня нашли?

- Я слышу, ваша собака воет и скребется в дверь, а я как раз шла доить (ваше счастье - у Дэзи уже кончается молоко и, может быть, это последние дни, что я хожу сюда). Как только она увидела меня, она бросилась ко мне и ухватила меня за подол. Я пошла за ней и первым делом посмотрела, не закрыты ли отдушины в хижине. У моего дяди точно такая же хижина, и я слышала, как он предупреждал своего пастуха не ложиться спать, не проверив отдушины, и всегда оставлять одну открытой. Я открыла дверь, вижу - вы лежите, как мертвый. Я побрызгала на вас молоком, потому что воды не было, мне даже в голову не пришло, что молоко теплое и никакого от него толку нет!

- А может быть, я так бы и умер, если бы не вы! - чуть слышно произнес Габриэль, словно обращаясь к самому себе, а не к ней.

- Ну нет! - возразила девушка. Она явно предпочитала менее трагический исход. После того, как спасешь человека от смерти, невольно разговор с ним приходится поддерживать на высоте такого героического поступка - а ей этого совсем не хотелось.

- Я так думаю, что вы спасли мне жизнь, мисс... не знаю, как вас звать... Имя вашей тетушки мне известно, а ваше нет.

- А я не скажу, как меня зовут, - не скажу. Да оно, пожалуй, и ни к чему, вряд ли вам придется иметь когда-нибудь со мной дело.

- А мне бы все-таки хотелось узнать.

- Можете спросить у моей тетушки, она вам скажет.

- Меня зовут Габриэль Оук.

- А меня по-другому. Вы, видно, очень довольны своим именем, что так охотно называете себя - Габриэль Оук.

- Так видите ли, оно у меня одно на всю жизнь, и как-никак, приходится им пользоваться.

- А мне мое имя не нравится, оно кажется мне каким-то чудн_ы_м.

- Я думаю, вам недолго сменить его на другое.

- Упаси боже! А вы, верно, любите делать разные предположения о незнакомых вам людях, Габриэль Оук?

- Простите, мисс, если я что не так сказал, а я-то думал вам угодить. Да где же мне с вами тягаться, я не могу так складно свои мысли словами передать. У меня к этому никогда способности не было. А все-таки я благодарю вас от души. Позвольте пожать вашу руку.

Сбитая с толку этой старомодной учтивостью и серьезностью, какую Оук придал их шутливому разговору, она секунду поколебалась.

- Хорошо, - помолчав, сказала она и, поджав губы, с видом неприступной скромницы протянула ему руку. Он подержал ее в своей одно мгновенье и, боясь обнаружить свои чувства, едва прикоснулся к ее пальцам с нерешительностью робкого человека.

- Как жаль, - вырвалось у него тут же.

- О чем это вы жалеете?

- Что я так скоро выпустил вашу руку.

- Можете получить ее еще раз, если вам так хочется. Вот она. - И она снова протянула ему руку.

На этот раз Оук держал ее дольше, сказать правду, даже удивительно долго.

- Какая мягкая, - сказал он, - а ведь сейчас зима, и не потрескалась, не загрубела!

- Ну теперь, пожалуй, довольно, - заявила она, но не отдернула руки. Мне кажется, вам хочется поцеловать ее? Пожалуйста, целуйте, если хотите.

- У меня этого и в мыслях не было, - простодушно отвечал Габриэль. - Но я очень...

- Нет, этого не будет! - Она вырвала руку.

Габриэль почувствовал, что он опять оплошал.

- А ну узнайте, как меня зовут, - задорно крикнула она и исчезла.

ГЛАВА IV

ГАБРИЭЛЬ РЕШАЕТСЯ. ВИЗИТ. ОШИБКА

Единственный вид превосходства в женщине, с которым способен мириться соперничающий пол, это превосходство, не заявляющее о себе; но иногда превосходство, которое дает себя чувствовать, может нравиться покоренному мужчине, если оно сулит ему надежды завладеть им.