Вдали от обезумевшей толпы

Батшеба швырнула вниз метелку, клюку и пустой улей, наспех закрутила подол юбки потуже вокруг ног и, не разбирая ступенек, сама не зная как, чуть ли не скатилась с лестницы. Трой уже был тут, когда она ступила на землю; он нагнулся поднять улей.

— Мне повезло, что я оказался здесь как раз в этот момент! — воскликнул сержант.

Батшеба не сразу совладала со своим голосом.

— Вот как! Вы хотите снять их за меня? — спросила она довольно нерешительно для такой бойкой особы; впрочем, для какой-нибудь застенчивой девушки такой вопрос сам по себе звучал довольно-таки смело.

— Хочу! Конечно, хочу! — отозвался Трой. — Какая вы сегодня цветущая!

Он бросил наземь свой стек и стал ногой на ступеньку лестницы, собираясь лезть наверх.

— Но вам надо надеть перчатки и вуаль, а не то они вас искусают!

— Ах да! Я должен надеть перчатки и вуаль. Может быть, вы будете так добры и покажете мне, как они надеваются?

— А еще нужно надеть шляпу с полями, потому что в вашей шапке без полей вуаль будет слишком близко к лицу, и они смогут ужалить вас.

— Да, конечно, и шляпу с полями.

Итак, по прихоти капризницы судьбы Батшеба сняла с себя шляпу с вуалью и прочими принадлежностями и надела все это на голову Трою, а он швырнул свою шапку в куст крыжовника. Затем она завязала на нем концы вуали поверх воротника и натянула ему на руки перчатки.

В этом наряде сержант Трой представлял собой такое достопримечательное зрелище, что Батшеба, несмотря на все свое смущение, не выдержала и расхохоталась.

Так рухнул еще один колышек из того частокола холодной учтивости, который держал его на расстоянии.

Батшеба смотрела снизу, как он сметал и стряхивал пчел с дерева, подставляя им другой рукой улей, чтобы они туда сыпались. Пока внимание его было поглощено этим занятием, она, воспользовавшись тем, что на нее не смотрят, успела прихорошиться. Он спустился, держа в вытянутой руке улей, за которым тянулась целая туча пчел.

— Клянусь жизнью! — промолвил Трой через закрывавшую его вуаль. — Держать этот улей на весу — всю руку разломило, хуже, чем после целой недели упражнений на эспадронах.

Когда вся процедура с посадкой роя была закончена, он подошел к Батшебе.

— Не будете ли вы так добры развязать меня и выпустить из этих пут. Я совсем задохся в этой шелковой клетке.

Пытаясь скрыть свое смущение во время этой непривычной операции развязывания тесемок у него на шее, она сказала:

— А я никогда не видела того, о чем вы говорите.

— Чего не видели?

— Упражнений на эспадронах.

— А-а! А вам хотелось бы посмотреть?

Батшеба была в нерешительности. Она много раз слышала от жителей Уэзербери, которые бывали в Кэстербридже и останавливались на жительство где-то возле казарм, какое необыкновенное, захватывающее зрелище эти упражнения. Мужчины и подростки, которые бегали глазеть на казарменный плац через щели ограды или сверху, взобравшись на стену, вернувшись домой, рассказывали, что ничего более ослепительного нельзя даже себе и представить; мундиры, галуны, сабли — все так и сверкает, точно мириады звезд, там, тут, со всех сторон, и при этом все движенья отличаются изумительной точностью.

Батшебе ужасно хотелось посмотреть, но она ответила сдержанно:

— Да, я бы с удовольствием посмотрела.

— Ну так вы посмотрите, я вам их покажу сам, все, с начала до конца.

— Не может быть! Как же вы это сделаете?

— Сейчас подумаем.

— Не с тростью же, это совсем неинтересно. Важно, чтобы была настоящая сабля.

— Да, я понимаю, но сабли-то у меня здесь нет, но, думаю, к вечеру я смогу достать. И вот что мы с вами сделаем, хорошо? — И, нагнувшись к ней, Трой сказал что-то совсем тихо, шепотом.

— О нет, нет, что вы! — вспыхнув, вскричала Батшеба. — Я очень вам благодарна, но этого я никак не могу.

— Отлично можете. Никто и знать не будет.

Она покачала головой, отнекиваясь, но уже не так решительно.

— Ну, если бы я на это пошла, я, конечно, взяла бы с собой Лидди. Может быть, так и сделать?

Трой смотрел мимо нее, куда-то вдаль.

— Не знаю, зачем вам нужно ее с собой брать, — холодно сказал он.

В глазах Батшебы можно было прочесть, что она тоже так думает, и не потому, что он так сухо ответил, а просто — само собой ясно, что Лидди тут будет лишней. Она почувствовала это еще до его слов, едва только заговорила о Лидди.

— Ну хорошо, я не возьму с собой Лидди — и я приду. Но только совсем ненадолго, — добавила она, — очень-очень ненадолго.

— Это займет всего каких-нибудь пять минут, — сказал Трой.

Глава XXVIII Ложбина среди папоротников

За холмом, возвышавшимся против дома Батшебы, по ту сторону склона, так примерно на милю тянулась пустошь, вся заросшая в это время года высоким густым папоротником с сочными, просвечивающими, недавно распустившимися листьями, сверкающими всеми оттенками свежей, нетронутой зелени.