Вдали от обезумевшей толпы

— Вас наверняка встретил бы один человек, да его сейчас нету, — начал Габриэль. — Это я о фермере Болдвуде. Вот я и подумал, не пойти ли мне.

— Вот как. — Она шла, не поворачивая головы. Некоторое время слышен был только шорох ее платья, задевавшего за тяжелые колосья. Потом она заговорила, и в голосе ее послышалось раздражение. — Я не совсем понимаю, почему вы сказали, что мистер Болдвуд наверняка бы меня встретил.

— Да это я, мисс, касательно вашей с ним свадьбы, ведь вы, должно быть, поженитесь. Все об этом говорят. Простите, что я так напрямик вам выложил.

— Это неправда, — отрезала она. — Никакой свадьбы не будет.

Габриэлю показалось, что теперь можно высказать без обиняков свое мнение.

— Что бы там люди ни толковали, мисс Эвердин, он всерьез ухаживает за вами, уж у меня-то верный глаз.

Батшебу так и подмывало оборвать разговор, запретив Оуку затрагивать эту тему. Но она сознавала всю шаткость своего положения и пошла на хитрость, чтобы спасти свою репутацию.

— Раз уж вы заговорили об этом, — начала она с жаром, — я постараюсь опровергнуть эти ложные слухи, которые мне крайне неприятны. Я ничего не обещала мистеру Болдвуду. Я никогда не питала к нему никаких чувств. Я отношусь к нему с уважением, и он действительно предложил мне стать его женою. Но я еще не давала ему решительного ответа. Как только он вернется, я отвечу ему, что никогда за него не выйду.

— Видно, люди здорово ошибаются.

— Вот именно.

— Еще на этих днях они говорили, что вы, мол, над ним забавляетесь, а вы поспешили доказать, что для вас это вовсе не забава. Теперь они толкуют, что это, как видно, не забава, а вы мне прямо говорите…

— …что я над ним забавляюсь — хотите вы сказать?

— Да, я полагаю, они говорят правду.

— Не совсем так. Я не забавляюсь над ним, но он мне вовсе не нужен.

Тут Оук вынужден был высказать свое мнение о сопернике Болдвуда, и это вышло у него не совсем удачно.

— И надо же было вам, мисс, повстречаться с этим сержантом Троем!.. — вздохнул он.

Батшеба ускорила и тут же замедлила шаг.

— Почему? — вырвалось у нее.

— Он не стоит и вашего мизинца.

— Кто-нибудь поручил вам это мне сказать?

— Никто на свете.

— Тогда нам лучше не касаться сержанта Троя! — сухо бросила она. — Но все же я должна сказать, что сержант Трой — человек образованный и достоин любой женщины. Он благородного происхождения.

— То, что он по образованию и рождению выше рядовых солдат, уж никак не говорит в его пользу. Мне кажется, он катится под гору.

— Не понимаю, какое это имеет отношение к нашему разговору! Мистер Трой вовсе не катится под гору, он на голову выше других, и это говорит о его достоинствах.

— Мне думается, это человек без стыда и совести. И я честью прошу вас, мисс, не водитесь вы с ним. Послушайте меня хоть раз в жизни, единственный раз! Может, он и неплохой человек, от души желаю, чтобы так оно и было. Но если мы толком не знаем, что он из себя представляет, то лучше обходиться с ним так, как если б он и впрямь был дурным, — ведь оно будет безопасней для вас! Ради бога, не доверяйте вы ему!

— А почему, позвольте узнать?

— Славный народ солдаты, но этот мне не по душе, — убежденно продолжал Оук. — Правда, он искусен в своем ремесле, может, потому он и возомнил о себе невесть что и сбился с пути; для соседей он — диво, а для женщин пагуба. Заговорит он с вами, а вы ему: «Здравствуйте», — а сами отвернитесь. А как увидите его, перейдите на другую сторону. Если он пустит вам вслед какую-нибудь шуточку, прикиньтесь, будто не понимаете, в чем соль, не вздумайте улыбнуться. И при случае отзовитесь о нем перед людьми, которые наверняка передадут ему ваши слова: «Уж этот мне сумасброд», или: «Этот сержант, как его там», а можно и так: «Да он из семьи, что разорилась дотла». Не грубите ему, но покажите, что вам до него нет никакого дела, и вы живо отделаетесь от этого парня.

Пойманный на Рождестве снегирь не бьется так об оконное стекло, как забилось сердце Батшебы.

— Слышите… Слышите: я не позволю вам так о нем говорить! Никак не пойму, почему вы завели речь о нем! — воскликнула она возмущенно. — Я знаю одно, з-з-знаю, что он глубоко порядочный человек, иной раз даже откровенный до грубости, он всегда говорит правду в глаза!

— Ого!

— Он ничуть не хуже других у нас в приходе. И он часто ходит в церковь, да, ходит!

— Боюсь, что там его никто не видывал. Я-то уж наверняка не видал.

— Это потому, что он незаметно проходит в боковую дверь старой колокольни, как только начнется служба, и сидит в темном уголке на хорах, — горячилась она. — Он сам мне говорил.

Это веское доказательство добродетели Троя поразило слух Габриэля, как тринадцатый удар расхлябанных часов. Он сразу раскусил, в чем дело, и доводы Батшебы потеряли в его глазах всякий вес.

С болью в сердце Оук убедился, что Батшеба слепо доверяет Трою. Взволнованный до глубины души, он отвечал твердым тоном, но голос его то и дело срывался, хотя он изо всех сил старался придать ему твердость: