Вдали от солнца (СИ)

Человек этот занимался тем, что передразнивал кого-нибудь из проходивших мимо людей. При этом он столь ловко копировал походку, осанку и манеру поведения, что всем сразу становилось ясно, кого именно он сейчас изображает. Из выкриков зрителей, Ладвиг понял, что этого артиста называют шутом, и сам с удовольствием принялся наблюдать за его ужимками. От души веселившиеся люди были довольны представлением, которое разыгрывал шут, и в награду кидали ему мелкие монеты.

Выбирая очередной объект для своих насмешек, шут оглядел толпу, и его взгляд остановился на Ладвиге. Артист сразу же сделал глупое лицо, для чего выпучил глаза, приоткрыл рот и часто заморгал.

"Не может быть, чтобы я так выглядел, — подумал паж, с неудовольствием глядя на смеющихся людей, начавших показывать на него пальцами, — и рот у меня закрыт".

Он твердо решил уйти и уже начал протискиваться между плотно стоявшими зрителями, когда услышал, как кто-то из них прокричал:

— Ну, точь в точь, Хилдебранд!

Ладвиг моментально вернулся на прежнее место и успел заметить, как шут, проходя мимо женщин, отвешивает им поклоны, дурашливо вздёргивая при этом плечом. Чем-то это действительно напоминало привычку Хилдебранда, который не любил, когда во время поклона с его спины съезжает набок плащ.

— Возмутительно насмехаться над моим господином!, — Громко сказал вышедший вперёд паж. — Немедленно прекратите!

На его слова обратил внимание только один человек, и это был шут. Он сразу же перестал кривляться, соорудил на своём лице глуповато-надменное выражение, выпрямил спину, сделавшись даже выше, чем казался до этого. Ладвиг не знал, что ему делать дальше, потому что цель оказалась достигнута, он защитил честь своего господина и теперь с чистой совестью мог удалиться. Но у шута на этот счёт были свои планы. Откуда-то он раздобыл парочку деревянных мечей, путём нехитрой пантомимы сообщив зрителям, что оружие очень тяжёлое и острое.

Один меч артист воткнул в землю возле Ладвига, а с другим проделал несколько замысловатых упражнений, что вызвало у зрителей шквал аплодисментов. Похоже, шут собирался устроить очередное дурацкое представление, но у мальчишки не было желания принимать в этом участие. Он отвернулся, намереваясь уйти, и в то же мгновение почувствовал, как что-то коснулось его спины. Обернувшись, Ладвиг удивлённо уставился на лежавшую под ногами отрезанную куриную лапку, а зрители зашлись в очередном приступе хохота.

— Это старина Хофнар бросает тебе вызов!, — Объяснил кто-то из толпы. — Придётся, парнишка, принимать бой!

— Поединок! Поединок!, — Стали скандировать зрители.

Какой-то вертлявый мужичок спросил у пажа его имя, а потом взял на себя обязанности герольда:

— Внимание, дамы и господа! Сейчас состоится поединок на мечах! Доблестный рыцарь Ладвиг против непобедимого и ужасного Хофнара!

При этих словах шут оскалил зубы и стал сотрясать воздух своим деревянным мечом, демонстрируя свирепость и непреклонную волю к победе. Хотя пажу и польстило, что его назвали рыцарем, он не собирался дальше участвовать в этом потешном представлении, но отступать было некуда. Зрители громко вопили его имя, требуя сразиться с Хофнаром. Ладвиг нехотя взялся за рукоять воткнутого в землю меча и потянул её на себя. Под всеобщий хохот гарда сразу же отвалилась от деревянного клинка. Мальчишка сердито стиснул зубы и схватился за остатки меча, но, как ни старался, выдернуть его из земли не смог. Деревянное лезвие было обильно смазано густым жиром, и руки постоянно скользили, не давая возможности крепко ухватиться.

Выражавшие полное одобрение происходящему зрители уже не смеялись, они стонали, держась за животы. Так бы и остался Ладвиг без оружия, если бы не великодушие Хофнара. Шут передал противнику свой меч, а сам изготовился к бою, держа в руках длинную флейту. Решив, что ничего не теряет, мальчишка взмахнул деревянным оружием и сделал выпад в сторону противника. Тот не стал парировать удар музыкальным инструментом, а всего лишь уклонился, сыграв на флейте простенькую мелодию. Ладвиг провёл новую атаку, считая, что на этот раз достанет наглого шута, но меч прошёл в дюйме от тела Хофнара. Благодаря удивительной гибкости, шут ухитрялся избегать ударов, оставаясь на одном месте, и ещё что-то весело насвистывал на флейте.

Ладвиг сменил тактику и, сделав вид, что после длинного замаха последует рубящее движение мечом, провёл колющий удар, при содействии левой руки, добавив ему силы и точности. Это был любимый финт Хилдебранда, многократно отработанный им в тренировочных боях с Эйлертом. Если бы в руках оказался настоящий меч, то шут в полной мере испытал на себе гнев пажа. Увернуться Хофнар не успел и получил приличный по силе тычок в грудь, после чего опрокинулся на спину. Всё ещё держа меч обеими руками, Ладвиг занёс его над лежащим противником и замер, ожидая с его стороны очередную хитрую выходку, а толпа уже восторженно ревела:

— Добей его! Смерть побеждённому!