Вдох. Сердце Севера (СИ)

Э-ой, лёли-лёли, сильно поливает.

Сильно поливает, всю пыль прибивает.

Э-ой, лёли-лёли, всю пыль прибивает.

По этой по пыли и Марья гуляет.

Э-ой, лёли-лёли, и Марья гуляет.

И Марья гуляет, думает-гадает.

Э-ой, лёли-лёли, думает-гадает.

Куда буде деться, куда схорониться.

Э-ой, лёли-лёли, куда схорониться.

Кидалась-бросалась к батюшке на ручки.

Э-ой, лёли-лёли, к батюшке на ручки.

Батюшка говорит: тут табе не место.

Э-ой, лёли-лёли, тут табе не место.

Тут табе не место, дитя не с поместья.

Э-ой, лёли-лёли, дитя не с поместья.

Тут толпа перед ней расступилась и в круг вошёл Аксель. Ссадина на скуле, разбиты костяшки на руках, запекшаяся кровь в углу рта. Без рубашки, и на теле виднелись пара синяков. Сания встретила его вздернутой вверх бровью, на что тот только ухмыльнулся, с жадностью наблюдая за её движениями.

— Кидалась-бросалась к милому на ручки, — продолжали петь женщины, -

Э-ой, лёли-лёли, к милому на ручки.

Милый мой говорит: тут табе и место.

Э-ой, лёли-лёли, тут табе и место.

Тут табе и место, дитя с поместья.

Э-ой, лёли-лёли, дитя с поместья.(1)

Ой это мы ещё посмотрим.

— Наклоном вперёд ты выражаешь все свое уважение и покорность, доверие и признание его силы, — всплыли в голове слова Агот со вчерашнего обеда.

Поэтому в её взгляде был вызов, превосходство, упрямство, все, что угодно, но точно не покорность. Аксель наблюдал за ней молча, с горящими глазами, и чуть улыбался краешком губ.

И просто ждал.

А тем временем темп ускорялся, присоединились мужчины, которые залихватски свистели, одновременно и восхищаясь неподатливой девушкой и жалея сына правителя. Это раззадоривало, но Сания начала чувствовать, что устаёт. Сколько нужно танцевать? Поднятые руки уже дрожали от напряжения, а ладошки вспотели, не смотря на мороз. Поясница начала болеть от частых прогибов назад, а музыка все не заканчивалась и не заканчивалась.

Когда после очередного такого прогиба чуть не заклинило спину и она вышла из этого положения уже с трудом, Сания в отчаянии посмотрела на стоящего напротив мужчину: «Сделай же что-нибудь! — просили глаза, — останови это!».

Аксель взгляд распознал безошибочно. Словно только и ждал, когда она попросит. Придёт к нему. Сама. Он встал за спиной, притягивая ее к себе одной рукой, и с тихим вздохом облегчения девушка облокотилась на него. Второй накрыл её ладони, помогая рукам держаться прямо. Музыка стала медленнее, проникновеннее, и двигались теперь они вместе. Вернее он вёл, а Сания просто сгибалась вслед за его телом. И это было комфортно. Уютно. Спокойно. Вся злость испарилась и, не верившая никогда в сказки о чистой и светлой любви, Сания прониклась всей глубиной момента. Он был сзади, горячий, несмотря на зиму, стойкий, уверенный, сильный.

Её опора.

Её стена.

Её защита.

Вот музыка смолкла, и Аксель опустил их руки, чтобы обнять девушку обеими. Стоял, потихоньку покачиваясь в стороны и еле слышно шептал ей в макушку что-то на своём языке.

То ли от разницы температур между внешним холодом и горячим мужчиной, то ли от пережитых нервов, девушку начало трясти.

— Я уже хотела уходить отсюда. Ужасно на тебя злилась, — призналась Сани.

— Ты теперь моя-а, — протянул ей в ухо Аксель, получая от этого набора звуков видимое удовольствие, — вряд ли так просто от меня уйдёшь.

Им дали накидку и Аксель закутал в неё девушку, поднял на руки и пошёл.

— Идём, тебе нужно согреться.

— А тебе не нужно? — раздался из-под капюшона её голос.

Аксель хохотнул.

Он был на максимуме своей силы просто от осознания того, что держал её в руках на законных правах. Что больше не нужно прятаться, бояться, что её уведут, ревновать к каждому встречному. Потому что все. Доказал всем. Она его. Жена. Сердце. Дыхание.

Он был готов пойти один против целого отряда одичалых и, наверняка, выстоял бы, но слава Белым Богам, в округе все было спокойно. Они вошли в другое здание, больше и просторнее предыдущего, где за обильно уставленным едой столом уже сидели и шумно праздновали. Новоявленные супруги сидели парами, где за потупленной девушкой коршуном наблюдал её только что появившийся муж. Пары постарше, родители девушек, правитель с женой весело разговаривали, шутили, выкрикивали тосты и поздравления.

— Поставь меня, — прошипела Сания, когда с их приходом стало тише.

На что мужчина только сильнее сжал её, не давая возможности выскользнуть и широким шагом прошёл вперёд во главу стола.

— Не смей, Аксель, нет, — чуя неладное, продолжала шипеть ему девушка.

— Отец, — Аксель поставил девушку на ноги и поприветствовал правителя, — моя жена, Сания Чистая Сердцем, — произнёс с гордостью и снял с неё капюшон.

И снова все глаза на ней. Сания вспыхнула, от чего сквозь золотистую кожу пробился румянец и сильно сжала кулаки. Ох этот Аксель, не жить ему.

— Спокойной жизни вам, дети мои, — усмехнулся Сигурд, правильно расценивая её вид как злость, а не как смущение, — прошу к столу.

Стол загудел, приветствуя их.

— Я тебя убью, — невзначай бросила Сания помогавшему усесться ей мужчине, — честное слово, убью.

(1) — "Дождик" Folkbeat, Oligarkh

Глава 26. Обряд. Действо