Вдох-выдох

Тендер. Саша знала, что они конкурируют уже много лет, не в состоянии поделить рынок застроек. Знала, что каждый новый объявленный тендер или конкурс – усиление охраны, нервные вечера в компании отца, а часто в раздумьях, где он может быть сегодня и страхом даже позвонить, а каждое завершение – или пир на весь офис, означающий победу, или несколькодневный траур по проигрышу. Так было всегда, вот уже много лет. Саша знала, что сейчас вновь проводится тендер, отец об этом не раз говорил. И поехала она в Париж после совещания с отцом, чтобы быть подальше ото всего, пока сам он занят делами более важными, чем надзор за ней. Вот только зря он не подумал о том, что его могут достать именно через нее. Зря он не сильно настаивал на сопровождении охраны, а она зря так просто от этого предложения отмахнулась.

– Что ответил отец? – обидно быть причиной провала родителей. Обидно быть причиной провала уже не единожды. Но сомнений в том, что папа на условия Самарского согласится, у Саши даже не возникало.

– Пока ничего. На этот вопрос ответишь мне ты, – Самарский достал из кармана телефон, набрал какой-то номер. Когда мужчина включил громкую связь, по ту сторону раздались гудки.

– Да! – сколько Саша себя помнит, лишь однажды ей приходилось слышать подобную интонацию в голосе отца. И тот единственный раз оставил в ее памяти неизгладимый след. Она содрогнулась.

– Добрый день, Константин Львович, – Самарский говорил все так же спокойно, улыбаясь, чем раздражал еще больше.

– Ты, сукин сын, где Алекс? – телефон не может передать всего, что вкладывает в слова человек, но и этого было достаточно, чтобы понять – Титов до одурения зол.

– Наслаждается моим гостеприимством. Правда, Александра Константиновна? – голубые глаза выжидающе уставились на нее. А в трубке – напряженное, давящее молчание.

У Саши перехватило дыхание. От нее чего-то ждут. Ждет папа, ждет Самарский. Каких-то слов. Но каких? Ей задали вопрос? Что?

– Алекс? – в трубке недоверчивый оклик отца, тон чуть менее жесткий, чем тот, которым он говорил с похитителем. – Ты слышишь меня, Алекс?

– Да, – оклик вывел ее из ступора, она метнулась к сидящему в кресле Самарскому, попыталась схватить телефон, вот только он дернул его на себя, предупредительно мотнув головой.

– Не дури.

– Отпусти ее, ублюдок, приезжай ко мне, и поговорим тет-а-тет. Или боишься? Ты смелый только чтоб вот так… шантажировать? – отец явно снова обращался к своему давнему противнику.

– Приеду, обязательно приеду, Константин Львович, только не поговорить, а проследить за тем, как вы отказываетесь от тендера.

По ту сторону снова повисло напряженное молчание, а Саша как завороженная смотрела на светящийся экран, который отсчитывал секунды разговора.

– Ублюдок, – наконец-то прозвучало из Киева.

– Я на вашем месте попридержал бы язык, мое терпение тоже не безгранично. За ваши слова придется отвечать не вам. Неужели не жалко собственного ребенка?

– Алекс, ты слышишь меня? – сначала девушка лишь кивнула, и только увидев, как ненавистное уже лицо расплывается в улыбке, поняла, что по телефону ее кивок не передастся.

– Да.

– Я решу все в несколько дней. Слышишь меня?

– Да.

– У тебя есть все необходимое? – Саша подняла взгляд, встречаясь глазами с жестким, тяжелым ответным взглядом Самарского.

– Да… – не так уверено, как хотела. По правде, ничего необходимого у нее с собой не было. Ее сумку забрали, оставив не только без средства связи, а и без единственного действенного средства в случае чего…

– Не недооценивайте меня, Константин Львович, я содержу вашу дочь не хуже, чем вы сами. Во всяком случае пока… А что будет дальше – всецело зависит от вас.

– Если с ней что-то случится, Самарский, клянусь, ты за это заплатишь, – интонация, с которой были сказаны слова, не предвещала легкой смерти, хотя вряд ли могла сейчас и вправду испугать Яра.

– Все зависит только от вас одного, всецело. Не забывайте об этом… – и прежде, чем Титов успел что-то ответить, Самарский нажал отбой.

Резкость была присуща этому человеку во всем, как в словах, выражениях, взгляде, так и в движениях. Стоило разговору закончиться, как он уже встал, тем самым заставляя Сашу отпрянуть.

– И что же из «необходимого» у тебя есть?

– Мне нужны мои вещи, – Саша вскинула голову, пытаясь если не бросить вызов, то перестать чувствовать себя столь ничтожной, уткнувшись взглядом в широкую грудь.

– Какие?

– Мне нужна моя сумка.

– Что в ней?

– Мои вещи.

Яр сделал глубокий вдох, пытаясь сохранить самообладание.

– Девочка, ты понимаешь, что подобным поведением заставляешь меня сильно нервничать?

– Мне. Нужна. Моя. Сумка, – Саша отчеканила каждое слово, будто проблема была в том, что собеседник их элементарно не понимает.

– Зачем? Что в ней?

– Мои вещи.