Вдохновенные искатели

Случалось, что неожиданно подоспевала серьезная поддержка со стороны. Увидят ее в лесу или на поле дети и пойдут следом за ней. Она расскажет им тайны своего дела, и они бросятся ей помогать. Пройдет день, другой, и уже десятки помощников будут ее окружать. Оставляя эту местность, она с каждым попрощается и обязательно завернет к ним на обратном пути.

Не всегда дружба начиналась именно так, случалось и по-другому. Пробродив однажды весь день по болотам, усталая Петрищева заметила группу детей. Было время цветения пионов, и малыши собирали цветы. Увидев двух женщин, увешанных загадочными сачками и банками, в комбинезонах и сетках поверх головы, ребята поспешили их окружить. Облик пришельцев, видимо, не пришелся детям по вкусу, и старший из малышей, пионер с алым галстуком, подозрительно и строго спросил:

– Вы откуда взялись?

Исследовательница сбросила сетку и открыла лицо; ниже среднего роста, с широким лицом и чуть косым разрезом глаз, она своим видом еще больше усилила их подозрения.

– Ваши документы! – скомандовал юный патриот.

Обстановка осложнялась, пришлось предъявить паспорта.

Конфликт разрешился, и наступило примирение. Потянулась беседа – предвестница будущей дружбы, и залогом ее был чудесный букет из алых пионов, подаренный ей новыми друзьями.

Прошло много дней с тех пор, как Петрищева пустилась в дорогу. Она исходила и исколесила несколько сот километров, побывала в самых различных местах. Верная своему правилу оперировать десятками тысяч насекомых, она неутомимо продолжала охотиться днем за личинками, а вечерами и на рассвете – за комарами. Тяжелые испытания не прошли даром. Она вернулась с солидным уловом. Среди трофеев были два вида тех комаров, которые в Японии переносят заразу.

Десять тысяч комаров восемнадцати видов – вся ее добыча – была с помощью микробиологов подвергнута лабораторному испытанию. Их кормили кашицей из мозга погибших от энцефалита мышей и вспаивали кровью больных животных. Наделив таким образом насекомых заразой, их выдерживали некоторое время, растирали и вводили в мозг здоровым мышам. Результаты на первый взгляд показались утешительными. Три вида комаров, в том числе два из переносчиков энцефалита в Японии, вызвали у животных заболевание. Остальные комары не удерживали заразного начала. Уже к моменту, когда их растирали, они были стерильны. Передать возбудителя энцефалита укусом комара не удавалось.

В этих опытах Петрищева неожиданно натолкнулась на загадку. Те виды комаров, которые могли сохранять в себе возбудителя, эту способность проявляли далеко не всегда. Самки, вскормленные и вспоенные в одинаковых условиях, одновременно зараженные энцефалитом, вдруг становились стерильными. В одном случае две трети небольшой партии утратили возбудителей вскоре после того, как их заразили, в другом – половина, в третьем – девять десятых. Такое непостоянство в способности хранить возбудителя нельзя было ничем объяснить.

«Они плодятся в водоемах, – подумала Петрищева, – в различных температурных, пищевых и химических режимах. Неодинаковое питание в солоноватых и пресных озерах, в дождевых лужах и подпочвенной воде может предопределить их большую или меньшую стойкость к инфекции».

Действительно ли это так? Нет ли тут какой-нибудь ошибки?

За этими сомнениями следовали другие: «Мы охотимся за комарами – переносчиками болезни в Японии. Но где уверенность, что энцефалит этот действительно японский? Где гарантия, что возбудитель болезни в Приморье не тот же, что и в тайге? Введенный в организм человека укусом клеща, он, возможно, вызывает один тип заболевания, а укусом комара – совершенно другой».

Петрищева спешит проверить это предположение. Она заражает животных таежным энцефалитом и пускает затем на них комаров. Кровососы вместе с кровью заглатывают возбудителя, но не сохраняют его. На четвертые сутки уже ни одно из насекомых, растертое и введенное в мозг белой мыши, не могло ее заразить.

Заразное начало энцефалитов было совершенно различно.

Шел месяц за месяцем. Сорок тысяч насекомых были всячески испытаны Петрищевой. Десятки тысяч она растерла и ввела под кожу мышам. Много тысяч комаров пустила на подопытных зверьков.

Опыты не дали результатов. По-прежнему исчезал из организма насекомых возбудитель болезни – мыши не заболевали.

Петрищева позволила себе передышку. Она занялась другой, более благодарной работой. К ней давно уже прислали на практику сотрудников противочумных и малярийных учреждений Приморья. Жадные к знаниям, они прилежно учились, но исследовательница, занятая своими делами, недостаточно уделяла им внимания. Теперь, когда опыты завели ее в тупик, она всерьез принялась за практикантов. Если ей не придется открыть переносчиков энцефалита, возможно, это сделают они. У них будет больше времени и опыта. То, что сегодня не удается одному, может завтра удаться другому.