Вдохновитель жарких прений

Я получил извне сигнал:
Тебя одну любить до гроба.
Свиданий наших сериал
Мне подтвердил – в соку зазноба!

Ты злой занозою вошла,

Минуя кожу, прямо в сердце,
И раскалилась добела
Душа наивного туземца.

Метался я и погибал

В волнах невиданного чувства,
Меня сносил эмоций шквал,
Кружило марево безумства.

Я утонул в твоих глазах,

Утратил зрение в полёте.
Теперь, слепец, бреду впотьмах
За запахом бесценной плоти.

В грудной клетке

Я клетку грудную захлопнуть не смог:
Распахнута настежь напастям!
Терзает её неизвестности смог,
Увязла в скандале горластом.

Разборок шторма бьют по рёбрам волной,

Играют, как на клавесине.
Претит негативностью фон новостной,
Тоскливо в сомнений трясине.

Её прожигает напалм укоризн,

Знобит от морозов измены,
Ей тошно в кругу показных дешевизн,
Где вместо людей – манекены.

Ветра недомолвок гуляют внутри,

Сгребают надежды в охапку,
Корёжат любовных страстей алтари
И сердце полощут, как тряпку.

Кукла вуду

Я запомнила плохо момент расставанья:
В мыслях царствовал хаос, а проще – дурдом…
Но сумела сдержать и хулу, и рыданья.
Ты покинул квартиру с вещами – молчком.

Зацепились глаза за тарелку с лазаньей,

Перепутало зрение пол с потолком.
Ты исчез, не сказав даже слов «до свиданья»,
Приготовив спортивные сумки тайком.

Жгли железом счастливые воспоминанья:

Бесконечные наши прогулки пешком,
Мотыльки поцелуев, тюльпаны дыханья
И купание в море ночном нагишом…

Потускнело совместного фото сиянье,

Падший ангел махнул надо мною крылом.
Обернулись пустышкой твои обещанья
И остались ненужным на пальце кольцом.

Кучей ветоши стали благие желанья,

Завертелась квартира кривым колесом.
Поселился во рту горький вкус наказанья,
Отдавая дешёвым, прокисшим вином.

Ты ушёл, скрипнув дверью входной на прощанье.

Я, не в силах подняться, лежала ничком.
В пелене твоего гробового молчанья
Кукла вуду скрывалась с пронзённым лицом.

Пленник пламенного взора

Полёт бабочки

В грязи кишела масса насекомых,
Жуками были заросли полны,
Ждал конус муравейника знакомых
Трудяг, чьи будни сивы и скромны.

Тля поедала листья вожделенно,

Кузнечики пиликали в тиши,
Букашки молча ползали, смиренно,
Плодились бегло спозаранку вши.

В корнях копались жужелицы рьяно,

Мокрицы сокрушались без воды,
Стелились в глине черви полотняно,
Клопы сжимали тесные ряды.

Вдруг гусеница, вздрогнув, возопила:

«Я воспарю, обыденность гнетёт!»
Над ней смеялась серая рабсила…
Ей бабочки мерещился полёт.

Загипсованные сердца