Вдоль белой полосы (СИ)

В обеденный перерыв большинство его коллег, которые жили неподалёку, бегали домой. Обеды в заводской столовой уже давно перестали быть доступными. Да и вкусными тоже. Никита помнил, что раньше родители рассказывали, как удобно было ходить в огромную столовую, в которой можно было не только недорого и при этом вкусно поесть, но и купить домой отличные полуфабрикаты и хорошее мясо, да и с коллегами пообщаться. Обеденного часа хватало на всё. А сейчас в столовую вынужденно заглядывали только те, кто жил далеко. Но и они чаще кусочничали прямо за кульманами или у станков. Сам Никита старался вырываться домой, чтобы поесть, не разорившись, и выгулять скучающего в одиночестве Хоббита.

В тот день он быстро шёл по дорожке вдоль заводского пруда, когда сзади раздалось цоканье каблуков. Кэти подлетела к нему и повисла на его руке: весёлая и манкая, не скрывающая своих чувств. Дальше они пошли вместе.

— У меня муж в командировку сегодня уезжает. Приходи! — жарко прошептала она ему в ухо.

Никита чуть отстранился:

— Кэти, у тебя же сын дома.

— Ну и что? Или ты боишься? Он тебя не съест, ему всего шесть лет, — она засмеялась.

— Я не боюсь. Я не хочу, чтобы мальчик думал о тебе плохо.

— Он ещё маленький, — пожала плечами Кетеван.

— Он скоро вырастет и будет помнить, что его мать водила домой мужчин, пока отец был в командировке. И ему будет больно. Давай лучше так. Ты поговори с мужем. Если вы решите расстаться, то тогда ты познакомишь меня с сыном, и я очень постараюсь наладить с ним хорошие отношения. Но не сейчас.

Кетеван молча смотрела на него, и в его взгляде Никите почудилось раздражение. Но в этот момент девочка, которая бежала впереди них, споткнулась о корни дерева, выпирающие сквозь старый асфальт, как вены через старческую кожу, и упала. Никита тут же быстро шагнул к ней, поднял, отряхнул и улыбнулся. Девочка улыбнулась в ответ и унеслась к своей маме, разговаривающей с другими мамочками на берегу пруда.

— Никит, хочешь, я тебе дочку рожу? — тихо спросила Кети. — У меня хорошие дети получаются, красивые…

Никита посмотрел вслед убегающей девочке и подошёл к ней:

— Кэти, я очень люблю детей. И очень хочу их. Но только тогда, когда ты всё выяснишь с мужем.

— Я поняла, — кивнула Кэти, — я поняла. Может, ты и прав.

Вечером, когда Никита гулял с Хоббитом, к нему подошёл красивый парень, лицо которого показалось ему знакомым. Гадать откуда долго не пришлось.

— Я брат Кетеван.

Точно, конечно, он её брат. Такие же прямые разлетающиеся брови, такие же тёмные требовательные глаза.

— Здравствуйте, Тимур, — кивнул Никита.

— О, я вижу, Кэти про меня рассказывала? — удивился тот.

— И про вас, и про Котэ.

— А, то есть она даже нас описала, раз вы сразу поняли, кто есть кто?

— Описала. Она вас очень любит.

— Да, любит, — согласился Тимур. — И мы её тоже. Я видел вас сегодня у пруда, поговорил с Кэти, всё выяснил и пришёл к вам. Когда будет свадьба?

— Свадьба?

— Да, свадьба. Раз Кэти любит тебя, женитесь.

— Кэти ещё не развелась.

— С этим проблем не будет. У них в семье всё и всегда складывается так, как хочет Кэти. Ни разу по-другому не было. И в этот не будет. Можешь мне поверить.

— Даже так?

— Да, моя сестра такая, — с нежной гордостью улыбнулся Тимур. — Так когда свадьба?

— Я думаю, свадьбу мы обсудим с Кэти.

Тимур перестал улыбаться и вздёрнул брови. Никита ответил ему твёрдым спокойным взглядом.

— Хорошо, я ей так и передам.

— Буду очень признателен, — поблагодарил Никита.

Тимур резко повернулся на каблуках щегольских блестящих ботинок и пошёл прочь.

— Как зовут мужа Кэти? — крикнул ему вслед Никита.

Тимур обернулся, посмотрел на него, как на душевнобольного, но ответил:

— Володя.

— А фамилия?

— Гусев.

— Спасибо.

Они стояли метрах в двадцати друг от друга: удивлённый Тимур и задумавшийся Никита. Наконец, брат Кэти отмер:

— Ну, я пошёл…

— Счастливо!

— И тебе не хворать…

К Никите подбежал нагулявшийся счастливый Хоббит.

— Ну, что, Хоб, домой? Есть?

Бульдог изъявил полное согласие с программой, предложенной хозяином, — счастье на его складчатой чёрной морде теперь читалось ещё явнее — и потрусил к подъезду. Никита пошёл за ним.

Что ж это получается? По рассказам Кэти, Никита представлял её мужа властным равнодушным человеком, третирующим жену и сына. А Тимур оговорился, что все решения в семье принимает Кетеван, а вовсе не её муж, который, к тому же, оказался не грузином, как почему-то думал Никита. Да не почему-то! А из-за того, что Кэти рисовала его именно таким: махровым себялюбцем, полностью подчинившим себе жену и сына, не по-московски авторитарным, резким и темпераментным. Что-то не совмещаются рассказы о Володе Гусеве его жены с тем, о чём поведал Тимур. Странно…

Тем временем весна набирала силу. Что-то похожее происходило и с чувствами Кэти. Она совсем перестала сдерживать себя. Днём нередко забегала в лабораторию Никиты или отыскивала его в цехах, зазывно прижималась к нему в большом лифте, если они ехали вместе, и настаивала на том, чтобы он её провожал домой, даже если Никите нужно было ещё поработать. Сына Кэти на время отвезла к родителям.