Вдоль по памяти. Бирюзовое небо детства(СИ)

Январь пятьдесят четвертого. Третья четверть в первом классе. Мы только что вернулись с большой перемены, со школьного двора, освещенного желто-оранжевым зимним солнцем. Сам воздух казался желтым с каким-то неестественным розовым оттенком. Покрытые снегом крыши сельских домов почему-то были бледно-розовыми. А мы лепили, бросали снежки и кричали, что скоро весна.

Петр Андреевич Плахов, войдя в класс, положил на стол классный журнал. Это было сигналом к полной тишине. Наш Петр Андреевич был очень серьезным и довольно строгим учителем. На этот раз он не спешил сесть. Стоя рядом с учительским столом, он завел большие пальцы за широкий ремень с желтой пряжкой со звездой и одним движением отвел назад несуществующие складки гимнастерки.

- Единак! Можешь идти домой.

У меня неприятно заныло под ложечкой. Неужели Броник успел сообщить о брошенном мной снежке и случайно попавшем в раму окна дома Чайковских, граничившего со школьным двором.

Я скосил глаз на Броника, сидящего после нового года со мной за одной партой. Броник сидел совершенно спокойно и непринужденно.

- Твоя бабушка вернулась. На сегодня ты свободен.

Наскоро собрав портфель, я побежал домой. Забыв обмести снег я влетел в комнату. В комнате было тесно от пришедших родственников и соседей. Бабушка, одетая в черное, сидела на кровати у края стола. На меня, казалось, она не обратила внимания. Она рассказывала, как быстро они проехали поездом обратный путь из Сибири.

Тетка Мария подтолкнула меня вперед:

- Узнаешь бабу? Она с тобой много няньчилась.

А я узнавал и не узнавал. И без того тусклый образ в моей памяти, вероятно, за неполные пять лет почти выветрился из головы. Я не чувствовал в своей груди никаких порывов. Уже тетка Павлина, взяв меня за плечи, подвела к бабе:

- Поздоровайся хотя бы!

Баба София положила руку мне на голову:

- Подрос гарно! Сколько тебе лет?

- Уже семь. Я в первом классе. - сказал я, предупреждая ее вопросы. Мне захотелось побыстрее отодвинуться. От бабы Софии исходил неприятный запах. Точь-в-точь, как от нищенки, которая когда-то крутила яйцо над моей головой на пороге нашего дома. Тогда мама жебрачку прогнала. Но сейчас запах был в комнате!

Я побежал на улицу. Дверь в камору была открытой. Отец стоял над развязанными узлами и перебирал привезенный скудный скарб. Вынул и отставил в сторону бочоночек с крышкой, деревянные ложки, каталку для теста, настенный ящичек для ложек и вилок и сольницу в виде пузатой утки или гуся с длинной шеей. Бочонок и сольница мне понравились.

Затем отец вытащил металлический безмен, почти такой же, как у деда Михаська, только поменьше. Я сразу протянул руку.

- На, поиграйся! - отец подал мне безмен. - Поздоровался с бабой?

Ответить я не успел. В каморе сразу потемнело. В узких дверях стояла мама. Отец, продолжая вытаскивать вещи, откладывал их в сторону:

- Такое барахло из Сибири везти! Олесько же не глупый мужик, неужели он не мог оставить всю эту рухлядь?! Столько тяжести на себе тащить! А переодеть, знаешь? Не во что!

- Не сердись! - ответила мама, - Переоденем в мое. Есть во что. Пока баба неделю походит, я закажу у Анельки. У меня есть темный ситец и сатин. Ты видишь? Мама как ходила, так и ходит во всем темном.

Родители ушли, оставив меня наедине с целой кучей вещей, некоторые из которых я видел впервые в жизни. Была еще длинная деревянная лопатка. Ею можно играть в цурки. На самом дне узла лежала длинная, потемневшая от времени деревянная ложка.

- Зря отец сердится. Этой ложкой можно перемешивать запаренную мешанку для свиней. Все польза. - подумал я.

Вместе с тем я был разочарован. Привезла бы волчью шкуру из тайги или медвежью голову. На худой конец кедровых шишек. Петр Андреевич, сам сибиряк, рассказывал, как они били шишки и насколько вкусны и полезны кедровые орешки.

Быстро стемнело. Большинство гостей разошлись. Остались только тетки Мария и София. Мама накрыла на стол. Все расселись. Тетка Мария, указав на место на кровати у угла стола, сказала мне:

- Садись! Это твое место.

Я отрицательно замотал головой и сел на табуретку. Мама, подававшая на стол большую миску с картошкой, крупными кусками мяса и зеленью петрушки и укропа, засоленных с лета, весело посмотрела на меня. Она знала, что на том месте днем сидела баба София. Моя мама, как никто, видела и мгновенно оценивала все.

После ужина тетки ушли. А мама, вытащив из печи казаны с горячей водой, принесла большое круглое оцинкованное корыто, устроила в сенях баню. Меня загнали на печь. Мама раздела бабу, усадила в корыто и долго мыла, часто сливая на голову чистую теплую воду. После мытья, баба София долго вытиралась. В комнату вошла в маминой сорочке и платье. Потом мама расчесывала бабу сначала редким, потом густым гребешком. После купания мама долго стирала бабину одежду. Под конец, мельком взглянув в мою сторону, стянула с кровати и выстирала покрывало.