Вдоль по памяти. Бирюзовое небо детства(СИ)

Дорогу через Брайково я знаю. В Боросяны бегаю сам. А весной под самыми Климауцами был, когда за сороками в лес ходили. Под Климауцы я попал, потому, что заблудился из-за своеволия. Но это было не так уж важно.

Но родители сказали, чтобы я выкинул дурости из головы. Но выкинуть дурости из моей головы я так и не смог. До сих пор. В моей жизни было около трех десятков собак. От простых дворняг до породистых и самых экзотичных. Но до сегодняшнего дня я не могу забыть три черные милые приплюснутые мордашки с рыжими подпалинами над глазами, выглядывающими из устья игрушечной русской печки.

Было начало летних каникул после третьего класса. Я играл с ребятами на просторной площадке возле сельского клуба. Меня окликнул отец, возвращавшийся из правления колхоза. Я подбежал.

- Завтра поедем к Алеше, в Сороки. На "Победе".

В Сороках учился мой брат Алеша. Он оканчивал медицинский техникум, где учился на фельдшера. Ему оставалось только сдать экзамены. А на зеленой "Победе" по всему колхозу катался председатель Анисько Твердохлеб. Катался, сколько влезет. Правда, в селе его все называли просто - Анисько. Но главнее председателя мы упорно считали Павла из Боросян, который восседал за рулем машины. Все наши попытки приблизиться к "Победе" пресекались одним его "Ф-ш-ш-ш". Так в селе гоняют кур с огорода.

- А Павло не фышкнет? - спросил я отца.

- Не фышкнет, - улыбнулся отец, - меня посылают в сельхозснаб, а Гриша Маньчин едет на какой-то завод.

Гриша Манчин был колхозным механиком, больше по старым моторам. Гриша был намного старше отца, фамилия его была Твердохлеб. Но фамилию его в колхозе помнил только бухгалтер. Все село называло его Гриша Маньчин, так как его седую сгорбленную древнюю маму звали Манькой.

Я хотел еще остаться и поиграть, но отец решительно сказал:

- Пошли, тебе надо ноги и шею отмыть, а то могут не пустить в Сороки.

Я понимал, что отец шутит насчет пропуска, но с ногами и с шеей все было серьезно. Отец просто мог не взять меня с собой.

Рано утром к нашим воротам подъехала зеленая "Победа". Сам Павло, не раз гонявший меня от машины, распахнул заднюю дверку машины.

- Сидайте! Тилько обтопочите ноги вид порохив! - и, обращаясь только к отцу, продолжил. - Двери крепко не гупай. Закрывай легэнько, но с потягом.

Поехали. Возле правления колхоза нас должен был ждать дядя Гриша. Возле мостика у правления стоял незнакомый мужчина в наглаженном синем костюме. Дяди Гриши не было. Павло остановил "Победу". Каково же было мое удивление, когда на переднее сиденье, где обычно сидит председатель, стал садиться человек в синем костюме.

- Доброе утро! И счастливой нам дороги!

Это был дядя Гриша. Всю жизнь я его видел только в комбинезоне, засаленном настолько, что весь лоснился, сплошь пропитанный маслом и мазутом. Взрослые говорили, что когда-то комбинезон был ярко-синим, почти голубым. Получил его в подарок дядя Гриша на Октябрьские в первые колхозные годы. А вручал его Грише бывший председатель, его сосед Назар Жилюк.

От правления Павло повернул направо, в сторону Брайково. Но на развилке он снова повернул вправо. Мы поехали в сторону Боросян.

- Наверное еще кого-то должен взять. - подумал я и придвинулся к отцу, освобождая место. Но мы уже проехали Боросяны, миновали хаты Чижика и Гарапки, пересекли небольшой старый мостик. Дальше дорога была абсолютно гладкой. Я оглянулся. За нами разрасталось густое облако пыли. Пыль была настолько густая и легкая, что на подъеме после поворота через боковое окно я видел длинный пыльный шлейф, лишь слегка сдвинувшийся от дороги на зеленое пшеничное поле.

Проехали Городище, в котором я уже был несколько лет назад. Я приезжал сюда на телеге с отцом, который продавал колхозную рыбу. Затем был длинный спуск, в конце которого под мостом протекала небольшая речка. Затем вновь последовало село.

- Кришкауцы, - сказал отец, -- отсюда родом тетя Женька, жена Василька Горина.

Затем последовал целый ряд сел, из которых мне запомнились два названия: Григоровка и Рубленица. Наконец мы выехали на окраину Сорок. Город, казалось, разместился далеко внизу. Он был гораздо больше Могилева. Город был окружен огромной дугой Днестра. Так далеко от дома я еще не уезжал.

Начался длинный, крутой и извилистый спуск. Мои руки с силой вцепились в спинку сиденья, на котором сидел дядя Гриша. В самом низу отец попросил Павла остановить машину. Отец вышел, аккуратно захлопнув дверцу машины. Павло с удовлетворением вздохнул. Через некоторое время отец вернулся.

- Все у них готово, на обратном пути заедем и заберем. И документы уже будут подписаны.

Спустились почти до самой реки. Павло притормозил:

- Нам налево, а вам направо. Здыбаемся на этом месте в три часа.

Мы с отцом вышли. Вышел и Павло. Открыл багажник, из которого отец вытащил две сумки. Это была передача Алеше.

Захлопнув багажник, Павло плавно тронул с места и скрылся за поворотом.

- Откуда он знает, что нам направо? - спросил я отца.

- Он возил раньше передачи Алеше. Не раз завозил прямо на квартиру.