Вдоль по памяти. Бирюзовое небо детства(СИ)

В дверях кабинета толпилась компания во главе с директором. Над всеми вызвышалась львиная голова дяди Севы. Кто-то снова вспомнил о тарани. Мощный хохот потряс чайную. Я поперхнулся и закашлялся. Кто-то из посетителей поинтересовался причиной смеха. Через минуту хохотала вся чайная. Мне уже было не до еды. А директор громко сказал:

- Плохо работаешь с кадрами, Сева! Учить надо!

Выручила меня толстая Панаида:

- Разоржались!...Как... - дальше прозвучали сравнения, которые неудобно воспроизвести. - И хорошо, что мальчик не знает. Всему своё время!

... Историю с таранью дядя Сева любил рассказывать несколько десятилетий подряд во время наших встреч на днях рождения, на природе с шашлыками, ухой, и, особенно, с вареными в любистке раками.

После летней стажировки в Тырновской радиомастерской, приезжая домой на выходные, я часто обнаруживал на веранде радиоприемники, принесенные односельчанами для ремонта. Субботний вечер и воскресенье до обеда я тратил на выявление неисправностей и ремонт.

Родители, вначале гордившиеся моими успехами, в одиннадцатом классе, особенно в третьей и четвертой четверти, когда надо было готовиться к выпускным экзаменам, начинали ворчать. Устранить некоторые неисправности мне не представлялось возможным из-за недостаточной моей подготовки либо отсутствия деталей. В таких случаях я рекомендовал отвезти приемник в Тырново.

Полученные знания и практические навыки остались со мной на всю жизнь. Они помогли мне поступить в медицинский институт, выбрать интересную специальность. С первых дней первого курса я стал активным участником студенческого научного физического кружка. В составе группы студентов я разрабатывал методику и сконструировал устройство для исследования влияния различных физических факторов на скорость опознавания оптических символов. К концу первого курса я предвосхитил нынешние мониторы в реанимационных отделениях. При резком падении артериального давления сконструированный мной простейший регулятор переводил внутривенное введение лекарственных растворов с капельного на струйное.

На старших курсах я занимался совершенствованием методики определения активности некоторых ферментов. Сконструированный мной прибор был использован в диссертационных работах стоматологов, чем я до сих пор горжусь. На пятом курсе предложенный и сконструированный мной аппарат для консервации органов и тканей позволял сохранять жизнеспособные ткани в течение нескольких часов.

Но главным в моей жизни были люди. Мне всегда везло на встречи с яркими, неравнодушными людьми. Они помогли мне определить моё место в жизни. Это заведующий кафедрой физики Александр Сергеевич Путилин, профессора Анатолий Анатольевич Зубков, Николай Николаевич Кузнецов, Михаил Семёнович Михлин, Михаил Григорьевич Загарских, Зам. директора Киевского НИИ Оториноларингологии Анатолий Иванович Розкладка и ныне здравствующий Василий Иванович Нигуляну. С Василием Ивановичем меня связывала совместная работа в течение шести лет самого романтического, самого незабываемого периода моей жизни - студенчества.

Тема моей диссертации была выношена мной совершенно самостоятельно и носила медико-технический характер.

Радиоэлектроника помогла мне получить пятнадцать авторских свидетельств на изобретения, из которых два по лазерной технике, более трехсот удостоверений на рационализаторские предложения, опубликовать более восьмидесяти научных работ медико-технического направления.

За что и приношу глубокую благодарность неравнодушным людям прекрасной души, встретившимся на моем жизненном пути. Низкий поклон им и уже почти всем вечная память.

Написано мной самостоятельно. В ясном сознании и твердой памяти.

Врач высшей категории,

Отличник здравоохранения СССР,

Доктор медицинских наук,

Кавалер почетного знака "Изобретатель СССР",

Заслуженный рационализатор республики Молдова,

Заслуженный гражданин республики Молдова,

Почетный житель Дондюшанского района,

и просто Ваш...

Послесловие, или как я писал...

Я написал первые главы и дал доступ на прочтение Жене, живущему в Канаде. В разговоре по скайпу сын задал мне неожиданный вопрос:

- Папа! Почему ты не начал писать раньше? Потеряно столько времени! В написанном тобой что-то есть!

Было далекое, оставленное в прошлом, безоблачное время, когда я полагал, что из меня выйдет не только великолепный музыкант, но и знаменитый писатель, которого, возможно, будут изучать в школе. Было время, когда я, как Манилов, мечтал написать толстенную книгу-эпопею о моем селе, переезде предков с Подолья, становлении колхоза, о развитии внутри- и межклановых отношений.

Я совершенно искренне полагал, что сумею создать что-либо, не хуже "Семейщины" Ильи Чернева, "Теней, исчезающих в полдень" Анатолия Иванова. Я не сомневался в своих способностях написать роман похлеще "Угрюм-реки" и "Тихого Дона".