Вдоль по памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства. Шрамы на памяти (СИ)

Это судьба Анны Трофимовны Унгурян из Плоп, которую до конца ее жизни я называл тетей Нюсей. Ее сын Виктор, ставший внуком бабы Софии и моим названным двоюродным братом. Начиная с пятьдесят шестого года, когда они вернулись из депортации и до сих пор общаемся как родственники. Свадьбы, клаки и похороны не обходились без взаимного участия. Володя Маркоч - водитель Тырновской скорой помощи, Николай Данилович Таран - инженер объединения механизации, мои одноклассники Люда Потынга и Валера Ярмалюк. Они и многие другие помимо воли стали участниками этой, казалось, неправдоподобной в своей нелепости и жестокости жизненной драмы.

А я писал. Вечерами звонил, общался по скайпу, набрасывал заметки, а потом допоздна засиживался за ноутбуком. Завершение этой главы, без преувеличения, стало исполнением моего долга перед памятью бабы Софии и многих знакомых и незнакомых, насильно вырванных с насиженных мест и репрессированных под общую гребенку борьбы с "врагами народа".

Глава разрасталась. Содержанию ее под названием "Баба София" стало тесно. Без натуги, само собой выплыло новое название: "За Сибiром сонце сходить...". Неожиданно самая большая по объему глава вылилась из меня в одном порыве. Ее я почти не правил.

Перебирая коллекцию Жениных часов, я вспоминал историю каждых из них. Долго смотрел на старые родительские настенные часы, висящие над моей кроватью. Через год часам шестьдесят лет. Встал на кровать и повернул ключ против часовой стрелки до упора. Слегка тронул маятник. Часы, как будто ждали прикосновения моего пальца. В тот же вечер под тиканье родительских часов на экран ноутбука легли первые три страницы главы "Часы".

Я уже считал книгу написанной, когда, срочно вызванный поздним вечером в больницу, в приёмном отделении увидел сгорбленную старую женщину в чёрном с наложенной гипсовой повязкой на руке. В тот вечер было положено начало главы "Домка", которую считаю своей удачей.

Будучи в старом доме, наткнулся на старинные рамки без фотографий, которые давно уже перекочевали в семейный альбом. В течение недели на экран ноутбука вылилась глава "Талант - он и в Африке талант". По электронной почте сразу же дал Жене на прочтение. Сказанные им несколько слов, наполнили мою главу дополнительным содержанием и новым смыслом. На четверть расширенная в объёме, глава разместилась по новым названием: "Реквием".

При завершении этой главы телефонный звонок известил меня о внезапной кончине Нянэка (Валерия Семёновича Парового).

Написанные начерно главы давал на прочтение землякам, участникам событий того времени, их потомкам. А летом провел авторскую встречу с односельчанами с презентацией двух глав. Следовали замечания, уточнения, дополнения и пожелания, которые натолкнули меня на мысль вычитывать текст глазами моих героев и ныне живущих земляков - моих будущих читателей.

Сначала вычитывал и корректировал текст глазами ныне покойных родителей и брата. Потом текст вычитывали мои двоюродные братья, педагоги. И, наконец, перечитывая, я мысленно выносил каждую главу на суд земляков. Еще, к счастью, живы многие из тех, с кем рос, учился в школе, с кем пас коров, убегал на Одаю. Это, пожалуй, самые строгие мои читатели и критики.

Особенно часто, почему-то, я вычитывал текст глазами моего соседа в детстве - Валентина Натальского, живущего ныне в России. Валентин, Тавик, Андрей Суфрай и Виктор Грамма были неразлучными друзьями. А я - младший, часто бывая у Тавика, вращался в орбите этой четверки.

Тавик, талантливый энергетик, к глубокому сожалению, покинул этот мир много лет назад. За ним после тяжелой и длительно текущей болезни ушел в мир иной Андрей Суфрай. Во времена нашего детства он объезжал и тренировал корову для верховой езды. Вся его сознательная жизнь прошла на Дондюшанском сахарном заводе. Трудовую деятельность начал с аппаратчика на вакуумной выварке. Много лет работал сменным инженером, потом столько же главным механиком завода.

Со временем разница в возрасте нивелируется. На протяжении сорока лет работы нас связывали здоровые дружеские отношения. Тавика и Андрея я проводил до самого последнего приюта.

Столько же лет меня связывают дружеские отношения с Валентином Натальским. Уже много лет он живет в России. Приезжая, он всегда навещает меня. Наши короткие безалкогольные встречи всегда наполнены эмоциями, воспоминаниями о безвозвратно ушедшем прошлом. Наши редкие свидания всегда оставляют за собой ощущение прикосновения к чему-то чистому и очень светлому.

Виктора Грамму (в детстве мы его звали Сашей), я не видел более пятидесяти лет. Виртуальное наше общение возобновилось совсем недавно. Я дал ему доступ на прочтение ряда глав настоящей книги. Мне очень здорово помогли его воспоминания и уточнения. Надеюсь, что скоро он прочтет книгу целиком. Потому вычитываю ее и глазами Виктора.