Вдова

Основные цеха нового производства своеобразным индустриальным проспектом протянулись от старого завода далеко в степь. Здания цехов перемежались здесь с огромными колоннами химических аппаратов, установленных на открытом воздухе. Мощные эстакады трубопроводов лежали на стальных опорах, связывая металлическими жилами многие цеха и агрегаты в единый сложный организм. Две огромные градирни дышали паром, в воздухе около них постоянно висела мокрая пыль, и дорога не просыхала. Молодые деревца стояли вдоль дороги, но плохо приживались тут клены и липки, бедна живительными соками была перерытая экскаваторами земля и душен воздух, пропитанный разнородными запахами, которые зеленым листьям немилы.

Глядя на увитые трубопроводами, лесенками колонны, на бесконечные стальные артерии, прямо или с четкими изгибами повисшие над землей, на высокие здания, цехов, с большими окнами, а то и сплошь застекленной стеной, Дарья вспомнила стройку, железные скелеты нового завода и среди строителей — Катюшку с надвинутым на лицо щитком и рассыпающимися из-под электрода голубыми искрами. Не сбежала Катюшка от надоевших тяжелых кирпичей. А сбегали иные парни, покидали стройку с ее общежитиями-вагончиками, с тяжелой работой, с морозами и ветрами, трудностями, неурядицами. Катя и стены выучилась класть и железо сваривать. Много тут стыков, которые намертво прошила она огнем.

Время от времени Дарья заходила гостьей в новые современные цеха, дивясь огромному скачку техники, который запросто можно наблюдать, прошагав по заводскому двору каких-нибудь полтора или два километра. Заводы, построенные в первую пятилетку, называли тогда гигантами. А перед нынешними, новыми и реконструированными, выглядели они малыми и несовершенными. Но с тех «гигантов», построенных чуть не голыми руками, начиналась сегодняшняя индустрия, небывалые достижения металлургии, машиностроения и химии.

Если бы Дарья не знала названия цеха получения полимера, она бы не догадалась, что это богатый и умный наследник ее родного цеха. В просторном здании, пронизанном светом, в два ряда стояли мощные вертикальные аппараты, похожие на огромные самовары. Здесь не было ни рельсового пути, ни тележек, аппараты не открывались, и аппаратчикам предстояло работать, годами не заглядывая в них, подобно тому, как в старой русской сказке девочка три года подкладывала в костер дрова, не снимая крышку с подвешенного над костром котелка. По новой технологии каучук получался в специальном растворителе и вместе с ним перегонялся из аппарата в аппарат, а в конце процесса растворитель выпаривался, и готовый каучук появлялся наконец на свет.

Он и внешне был не похож на тот желтый, тонким слоем намотанный в рулон каучук, который до сих пор производили на старом заводе. Здесь он появлялся в виде брикетов, до того напоминающий пластовый мармелад, что хотелось отрезать кусочек и попробовать на вкус. Сложный упаковочный агрегат почти всю работу выполнял автоматически: спрессовывал каучук, разрезал его на брикеты, подавал по наклонному транспортеру для упаковки в целлофановые мешки, склеивал горловину мешков... Но подставлять мешки под транспортер приходилось вручную, и Катю в числе других девчат, не умеющих делать что-либо более сложное, поставили на эту однообразную и скучную работу.

Однако опыт, приобретенный на стройке, не прошел для нее даром. Катя днем раскрывала зевы прозрачных мешков, а по вечерам училась в химико-технологическом техникуме, прокладывая себе тропинку к другому, более занимательному и творческому делу. К тому же на деревянных ящиках, в которые потом укладывался одетый в тонкую рубашку каучук, чернели надписи на русском и на иностранном языках. Каучук с Серебровского завода шел во многие страны мира, и это давало Кате некоторое удовлетворение в ее однообразной работе. Упакованный ею каучук будут распаковывать в Болгарии, в Японии, в африканских странах. Катя вспомнила школьную географическую карту, по которой не так давно водила указкой, и ей казалось, что ее немудреная работа нужна людям всего мира. От этой мысли нудная работа становилась веселее.

***

Костя работал в насосном отделении. В довольно большом здании шумным семейством поселились насосы разной конструкции и мощности. Они ревели, гудели, выли с таким усердием, словно в этом и состояло их главное назначение: производить как можно больше шума. Костя любил свое беспокойное голосистое хозяйство и, видно, умел с ним управляться, хотя нередко над собой подтрунивал.

— С моими машинами никак план не выполнишь. Наметишь с вечера, какой насос ремонтировать, придешь — этот, запланированный, не течет, а другой без всякого графика размокрится.

Жили они с Анютой дружно, Костин веселый нрав не давал мелким стычкам разгореться в ссору или вражду.

Одно всерьез огорчало Костю: что не было у них с Анютой ребенка. Иногда он сетовал Дарье на эту беду.

— Вот, тещенька, премию получил. А зачем мне премия? Если б наследник был — я бы на книжку деньги положил, чтоб капитал был у наследника. А так — только пропить. Пропьем вдвоем, тещенька?