Вдова Клико

— Тереза убедила меня наконец-то посмотреть правде в глаза. — Николь прокашлялась. — Я больше не справляюсь одна. Если ваше предложение в силе, я бы хотела объединиться с вами в деловом соглашении. Да, мне не нравятся ваши методы, но теперь я понимаю, что без вас мне не выкарабкаться из долгов.

— Тогда Тереза еще более замечательная женщина, чем я думал, но мы с вами уже много раз стояли у этой черты. Так что, пока пока вы не подпишете…

— Позвольте показать вам один секрет.

Она знала, что он не устоит. Отойдя в глубину погреба, она подняла лампу, и Моэт ахнул. Десять аккуратных бутылок шампанского. Десять желтых наклеек «Вдова Клико. Кюве де ля Комет», под надписью — семейная эмблема якоря, и на пробке выжжено изображение кометы. Николь гордилась новой идеей — печатной этикеткой, плюс еще отличительное клеймо на пробке. Моэт смотрел на любые новшества подозрительно. Он не любил, когда нарушают традиции, а эти этикетки наверняка считал безобразно коммерческими.

— Посмотрите, у меня еще тысячи таких, — сказала она, подавая ему бутылку. — И все одинаковы. Ни одна из них не испортится. Все они свободны от осадка, а пена такая живая, что я поставщика бутылок сменила для надежности.

— Как вам это удалось? — Он не отрывал взгляда от бутылки.

— Это должно стать нашей тайной, Жан-Реми. Без вас мне не выйти на рынки.

Он нетерпеливо перекрестился:

— Разумеется, и я буду хранить ее как зеницу ока.

Николь показала ему лозу — одеревеневшую, но не мертвую.

— Вот это мой секрет.

Он взял лозу, пощупал предполагаемые бутоны, поднял ее к свече и поскреб кору до зелени.

— Ну и на что годится такая сухая палка?

— Это особый сорт винограда. В семье его выводили веками. Изначально он из Рима, и его прививали, вырабатывая идеальную лозу для почвы Реймса. Гарантированно не дает осадка — каждый раз чистейшее вино и идеальные пузырьки.

— Невозможно!

— Можете так думать, но вот живое доказательство, прямо у вас перед глазами.

Он презрительно глядел на мертвую ветвь.

— Вы знаете виноградник Клико гран крю на Большой Горе, которая в Верзене?

— Середина восточного склона, один из лучших. Конечно, знаю, — сказал Моэт с завистью.

— Вот там мы и посадили новый сорт Клико.

— Я отлично знаю этот виноградник. Там только «пино нуар».

Выглядит как «пино», но на самом деле — нет. Мы этот виноград называем «клико-понсарден». Филипп, отец Франсуа, подарил нам двадцать черенков для посадки в день нашей свадьбы. Теперь, через столько лет, и результат. Это вроде чуда.

Моэт глянул на нее искоса:

— И какое все это имеет отношение ко мне?

— Между нами говоря, у нас достаточно самой лучшей земли, чтобы коренным образом изменить производство. Я вам дам двадцать таких корней. На это уйдет время, но мы оставим наследство для будущих поколений.

— Разве я смогу отказаться от приключения с красивой женщиной, да еще и выгодного?

— Там, на восточном склоне, где ваш виноградник смыкается с моим, — идеальная почва для этих корней. Но это должен быть наш общий секрет.

— Нет никого другого, с кем я предпочел бы иметь общую тайну.

При свете зловещего неба Николь с облегчением помахала вслед Жану-Реми, который крепко вцепился в мешок с лозами «пино нуар», будучи глубоко уверенным в том, что это и есть великая тайна винодела вдовы Клико, которой поманила его Тереза.

Изобретенный Николь способ очистки пока что в безопасности. Лозы действительно из лучших, утешала она себя, пусть даже мифического сорта «клико-понсарден» не существует. А если взрывы бутылок были делом рук мсье Моэта — хотя Луи прав: этого никогда не доказать, — то обмана еще мало по сравнению с тем, что он заслужил.

Обвести Моэта вокруг пальца оказалось относительно легко. Теперь предстояли маневры с куда более опасным противником, Терезой Тальен, пока та не рассказала ему, что представляет собой настоящий секрет Клико. Николь многому научилась, годами наблюдая за интригами Терезы, и знала, как смесь желания, бессердечности и предательства легко помогает достигать самых невероятных целей. И с этого момента она собиралась играть по правилам бывшей подруги.

Не могло быть Мадонны роскошнее Терезы, и праздник сбора винограда, посвященный святому Ремигию, как и много веков подряд, шел своим чередом. Революция там или что, но Шампань не могла рисковать своим лозами, и все знали, что святой Ремигий не прощает небрежения: после революции долго не было хорошего урожая, кроме знаменитого года кометы. Тереза сидела рядом с Николь на семейной скамье Клико, подальше от любопытных ушей, но на виду у всей паствы, ведь Тереза никогда не упускала возможности покрасоваться.

Ее серьезная торжественность поражала. Даже волосы были смиренно покрыты шалью, однако шелковистые пряди уложены таким образом, чтобы красиво выбиваться из-под дорогих кружев. Прохладный воздух собора придавал ее коже мраморный оттенок, и на губах Терезы играла благоговейная полуулыбка, когда она вместе с горожанами молилась о здоровье лоз.