Вдова Кудер

— Зачем вы бежали? — не оборачиваясь, спросила Фелиция, услышав сзади его шумное дыхание, пока он замедлял шаги.

— Я не бежал.

Ему было нечего ей сказать, просто хотелось побыть рядом с ней, причем он даже не думал, о чем он будет с ней говорить. На ходу он разглядывал ее профиль, отметив про себя толстую, как бы набухшую, нижнюю губу, делавшую ее лицо надутым и недовольным. У нее были маленькие уши и тонкая белоснежная кожа, как у всех рыжеволосых.

Ее не смущало, что он так пристально ее разглядывает. Она шла в своем ритме и, когда они молча прошли метров двести, спросила, словно подводя итог своим мыслям:

— Что вас удерживает у моей тетки?

Он не раздумывал ни секунды. Быстрый ответ удивил прежде всего его самого, тем более что он никогда не задавался этим вопросом.

— Пожалуй, дом.

Немного помолчав, она сказала:

— Я все думаю, что в этом доме особенного. Всем он нужен. Моей матери. Тете Амелии.

— А вам?

— Мне? Мне все равно.

Когда они подошли к шлюзу, она заметила:

— Смотрите-ка! К тетке кто-то приехал.

— Почему вы так считаете?

— В тени, на дороге стоит машина. Вам лучше поторопиться.

Действительно, у дома стояла машина. Жан ее не узнал и забеспокоился. Войдя в кухню, он столкнулся с мужчиной, вытиравшим руки, и признал в нем доктора из Сент-Амана.

— Я не знал, что вы сегодня приедете, — сказал он извиняющимся тоном.

— Я же не к вам приехал.

— А как Тати?

— Плохо.

Он, наверное, всегда так разговаривал со своими пациентами, испытывал радость, говоря неприятные вещи, и глаза его блестели под стеклами очков в золотой оправе.

— Ей действительно плохо?

— Действительно плохо. В самом деле. — Он навел порядок в своем саквояже. — Я хочу вас спросить, как долго вы собираетесь здесь оставаться.

— Но… А в чем дело?

Разве этот вопрос, поставленный в еще более презрительной форме, не напомнил ему вопрос Фелиции?

— Меня это не касается. Вернее, касается в определенном смысле. Мадам Кудер придется несколько недель полежать, ей потребуется уход. Насколько я знаю, кроме вас, в доме никого нет, и к тому же у нее не самые лучшие отношения с родственниками. Если вы собираетесь со дня на день уехать, то я должен принять меры, чтобы перевезти ее в больницу. Поэтому вам лучше ответить откровенно. Сможете ли вы ухаживать за ней столько, сколько потребуется?

— Разумеется.

— Но ведь это не самое приятное занятие.

— Это не имеет значения.

— Хорошо!

Доктор присел к столу, чтобы выписать рецепт.

— Это опасно?

— Достаточно серьезно. Я приеду через пару дней.

Не попрощавшись, доктор уселся в машину. Жан же побежал на второй этаж и на секунду задержался на лестнице, чтобы подавить волнение.

— Входи! — послышался голос Тати. — Что он тебе сказал?

— Ничего. Он вообще не слишком разговорчив.

— У меня ведь это надолго!

— Да нет же. Через несколько дней вы встанете.

— Зачем ты врешь? Ты, оказывается, способен врать!

— Клянусь вам.

— Не клянись, Жан, а то я перестану тебе верить. Сначала он сказал, что выздоровление займет несколько недель. А потом, я ведь отсюда все слышу, о чем говорят на кухне. Ты правда останешься?

— Ну конечно, правда.

— Ты же знаешь, за мной не так-то приятно ухаживать. Со вчерашнего дня у меня по всему телу пошли фурункулы. Я думаю, что это критический возраст, ты понимаешь? Кровь… Посмотри на градусник. Он смотрел, но ничего мне не сказал.

— Тридцать девять.

— Ты купил мяса?

— Да, один бифштекс.

— Кого-нибудь встретил?

— Нет.

— Кудера видел? А Фелицию?

Он чувствовал, что она ему не верит. И вновь всплыл тот же самый вопрос, только в чуть иной форме:

— Я часто думаю о том, что тебя здесь держит.

Он не посмел ответить так же, как Фелиции, — дом. Он продолжал смотреть на Тати с улыбкой, переминаясь с ноги на ногу.

— Только что, когда подъехала машина, я подумала, что это твой отец. Я даже была рада, что тебя не было дома. Потом услышала, что в кухне кто-то ходит и льет воду в таз. Я же не могла спуститься и ждала с пересохшим горлом. Меня удивляет, что старик еще не появился здесь. Не сомневаюсь, что они стерегут его днем и ночью. Ты посмотрел инкубатор?

— Да, все в порядке. Там крольчиха окотилась, а другая начала готовить гнездышко.

— Фелиция не пыталась с тобой заговорить?

Почему она заставляла его врать как мальчишку?

— Да нет, уверяю вас.

— Знаешь, что надо сделать? Я тут мучаюсь. А комната Рене свободна с тех пор, как он уехал. Окно выходит на канал. Нужно только перенести железную кровать. Ты можешь ее перенести?

— Могу.

— В шкафу под лестницей надо найти матрац и подушку.

— Вы хотите перебраться в другую комнату?

Он понял, что она хотела следить за ним и Фелицией. Ее нынешняя комната была больше по размеру и светлее. Кроме того, ее окна выходили во двор и в сад, так что даже лежа она могла наблюдать за своей живностью.

— Иди быстрей! Позовешь меня, когда все будет готово.

Она не стала ждать, пока он ее позовет, и босиком, завернувшись в одеяло, доплелась до комнаты, вдоль стен которой были сколочены полки, предназначенные для хранения фруктов.

— Принеси молоток и клещи. Разбери полки. И перенеси из моей комнаты ночной столик. Смотри-ка.