Вдова мастера теней

От нас ничего не останется.

Не позволю!

Я резко подняла голову, вокруг заклубился алый туман. Ярость? Не только! Вспыхнули красные искры — целый рой рдяных бабочек ринулся на духа, раня и разрывая нити, несущие смерть Эли. Любовь бывает беспощадной.

Эфирии не могут убивать?

Да.

Я обняла сестру, оттолкнула взвывшего духа. Да, любовь иногда ранит. Особенно если вместе с ней идут ярость, боль и страх за близких.

Ненависть? Нет, ее не было.

Как и желания уничтожить духа.

Я хотела защитить Эли, Витора, Кевина, родителей. Мне было больно, потому что я видела, как внутри духа бьются частички души Берты. Их почти не осталось, но именно они заставляли вендиго поступать по-человечески. Например, не дали убить меня сразу, как я вошла в комнату, замедлили руку вендиго, помогли Эли, заставили болтать, когда надо было убивать.

Я не могла оставить все так, как есть, должна была попытаться помочь. Но вначале — Эли.

Я вытолкала сестру обратно в мир теней. Мимолетный взгляд на Витора, на осевшую на темную полосу земли, разделяющую два мира, Элизу. Свободную, живую.

И я снова в эфире.

— Какая самоотверженность! Хочешь умереть, ветерок? — хрипло рассмеялся дух. — Или желаешь стать новым сосудом?

— Желаю.

Я первая шагнула к вендиго. Встретила потянувшиеся ко мне серебристые нити. Вспомнила, как забирала отрицательные эмоции. Как потом усиливала положительные. Если я могу забрать, почему бы не отдать то, что я чувствую.

Да, чувствую!

Жалость, нежность и сожаление, что слишком поздно встретила монстра, что не смогу помочь настоящей Берте. Ведь все так просто. Вендиго усиливает отрицательные эмоции, разрушает положительные. Я видела это каждый день целых шесть месяцев. Я боролась с этим. И я поделилась всем тем светлым, что сейчас билось в груди. Тем, что не способен чувствовать дух зимы, тем, что противоречит его сути.

Радуга эмоций хлынула по нитям. Вендиго попыталась отстраниться, оборвать связь. Нет, эфирии не убивают, они освобождают. Разделяют духа и души тех, кого он поглотил…

Но что это?

В ледяной сущности духа зимы и холода я почувствовала грусть и тепло — частички души Берты. Потянулась к ней. Мне показалось, что за вихрем воплощенных эмоций я увидела эфирий. Серебристые девушки дружно кивали мне, пытаясь что-то сказать, объяснить жестами.

И я поняла! Это было невероятно!

Но на удивление и испуг от того, что предстоит сделать, не было времени. Я всего лишь шаловливый летний ветерок, мне не удержать вендиго, обернувшегося серебристым зимним бураном и пытающегося вырваться из силков чувств.

Придется поторопиться!

По частичке, по крупице я вынимала из больно кусающей за пальцы метели то, что осталось от души Берты, соединяла, сплетала с теплом и грустью, связавшими меня и ее. Ведь пока есть хоть один целый кусочек души человека, остальное можно вернуть. Увы, сам дух такого не выдержит, даже такой древний и могучий, каким была моя вендиго.

Жаль, спасти можно только тех, от которых еще что-то осталось.

Я бы хотела дать возможность возродиться не только душе Берты, но и другим жертвам духа.

Лунное серебро вспыхнуло последний раз и растворилось в вихре из алых бабочек, нежно-голубых птиц и белоснежных перьев. Закрутив меня вихрем, эмоции исчезли. Оставили один на один с грустно улыбающейся призрачной Бертой. Печально вздохнув, женщина стала облаком и растворилась в легкой дымке других облаков, окрашенных алыми лучами восходящего солнца.

Оглядевшись, я с удивлением заметила, что вишу над крышей особняка. Видимо, нас с вендиго вынесло из дома. Буквально!

Я смотрела на недовольно ворочающегося духа особняка. Старику не нравилось то, что происходило внутри. Ни в эфире, ни в тенях. Суетились лохматые домовые. Их было несколько, по одному на каждое крыло дома. Выглядывали из окон странные шестиглазые кошки и огненные ящерицы. Все, кто так или иначе мог соприкоснуться с реальным миром, волновались за материальных обитателей.

Об этом не написано в книгах, но духи прекрасно видят наш мир. Они живут и тут, и там. В нем и одновременно вне него. И вне полосы теней, где сейчас в размытом черном мареве происходило страшное. Витор бился с доктором, точнее, с духом вендиго, много лет скрывавшимся под его личиной.

Но что могут сделать духи?

Да ничего, по сути. Вспыхнет огонь в камине, или качнется люстра, или эфирии всколыхнут занавески.

Ошарашенная открытием, я так и не поняла, в какой момент оказалась в кольце духов ветра. Закружив меня в хороводе, они звали с собой, радовались моему возвращению, заверяли, что там, в мире живых, все разрешится и без меня. Ведь тут так хорошо, нет болезней, нет старости. Есть лишь полет, свобода!

Эфирии погибают? Нет. Победив духа, они возвращаются к сестрам.

Я отрицательно помотала головой.

Эфирии грустно вздохнули, переглянулись и затолкали меня в тень. Где я долго не задержалась — меня пулей выкинуло в реальный мир. Со всего размаху приложило спиной о паркет. Ушиблась прилично, но я была благодарна духам ветра за помощь. Иначе тень не пропустила бы! Я лишилась способностей, увы. А обычному человеку нет места в тенях.