Вдова-шпионка. Как работа в ЦРУ привела меня из джунглей Лаоса в московскую тюрьму

Я провела их на другую сторону фойе, где на стене темнели выгравированные звезды. Стоя перед ними вместе с детьми, я прочла вслух начертанные над ними слова: “Вечная память сотрудникам Центрального разведывательного управления, отдавшим жизнь на службе своей стране”. Мы сели на скамейку перед величавой, но безмолвной стеной со звездами.

Как признаться детям, что у тебя была жизнь задолго до их рождения, до встречи с их отцом, до появления нашего уютного дома в Аннадейле, в Вирджинии? Я взглянула на детей, которые почувствовали мое настроение, и у меня на глаза навернулись слезы.

– До знакомства с вашим отцом я уже была замужем. Моего мужа звали Джон Петерсон. Мы познакомились в колледже. – Я заглянула детям в глаза. Они молча смотрели на меня, не веря своим ушам. – Он служил в спецназе во Вьетнаме, а затем устроился в ЦРУ. Он был чудесным, смелым человеком. – Я тихо продолжила: – Он погиб в 1972 году.

Дети моргнули. Слезы покатились у меня по щекам.

– Здесь есть звезда Джона, – прошептала я, повернувшись к звездам.

Я подошла к стене и легонько коснулась той звезды, которая была выгравирована в его честь. Ребята последовали за мной. Лора нежно взяла меня за руку своей маленькой рукой, а Тайлер приобнял меня, словно желая защитить. Они разделяли мою горечь.

Мы немного помолчали. Я указала на звезду Джона в лежащей за стеклом книге, где были перечислены имена павших и оставлены пустые места напротив звезд тех сотрудников, личность которых по-прежнему не раскрывалась. Мы молча постояли перед стеной, после чего ребята по очереди коснулись звезды Джона так же нежно, как и я сама. Они все поняли. Но я знала, что у них появится море вопросов, как только они осмыслят эту новую реальность.

Не говоря ни слова, мы снова поднялись по лестнице и прошли к экспонатам времен холодной войны, на время предоставленным управлению признанным специалистом по шпионской экипировке и коллекционером Китом Мелтоном. Я знала, что детей заинтересуют эти вещи, и особенно моя связь с ними. Оживившись, я принялась рассказывать, что в стеклянных витринах и рамках можно увидеть настоящую шпионскую экипировку, собранную Мелтоном после распада Советского Союза. На выставке были представлены миниатюрные камеры, кинжалы и пистолеты для потайного ношения, противогазы, колючая проволока с Берлинской стены, крохотные подслушивающие устройства и всевозможные тайники – словом, классные штучки, без которых не обходился ни один захватывающий шпионский триллер.

Тайлеру и Лоре хотелось узнать, пользовалась ли я этим оборудованием и чем именно я занималась. Я попросила их подождать до обеда в столовой, где я намеревалась рассказать им остальную часть истории. Мне казалось, что им непросто будет узнать все разом, в один день. Их мама – шпионка в ЦРУ. Их мама уже была замужем. А теперь еще и московская история.

Глава 1. Паксе, Лаос – июль 1971 года

Мы с Джоном покинули Вьентьян и отправились на юг, в Паксе, третий по величине город в Лаосе (население – 35 000 человек). Мы летели на старом двухмоторном самолете C-47, словно сошедшем со страниц комикса “Терри и пираты”. Его прозвали “50 кипов”, потому что у него был бортовой номер 50K, а валютой Лаоса были кипы. Садились мы через заднюю дверь, потому что внутри проход устремлялся резко вверх, к самой кабине, и садиться спереди было несподручно. Сиденья стояли в два ряда, по два кресла с одной стороны и по одному с другой. Самолет вмещал 40 пассажиров. Мы с Джоном сели рядом, и это помогло мне немного унять волнение перед началом нового совместного приключения.

Я забыла, как громко работают двигатели винтовых самолетов и как резко они взлетают в небо. Пилот “Эйр Америка” в защитного цвета форме без опознавательных знаков и настоящей капитанской фуражке без кокарды вывел самолет на взлетную полосу, нажал на тормоз и стал увеличивать количество оборотов двигателей, пока те не завизжали и не задрожали. Когда двигатели разогнались до предела, пилот отпустил тормоз, и мы помчались по взлетной полосе. Мы подозрительно долго катились по неровному бетону, но в конце концов взмыли в воздух. Оказавшись над городом, я увидела лабиринт вьентьянских грунтовых дорог, расходящихся от немногочисленных асфальтированных бульваров, соломенные крыши множества маленьких домиков на сваях и широкую, могучую, грязно-коричневую реку Меконг, которая разделяет Лаос и Таиланд. Двигатели чуть сбавили обороты, самолет выровнялся, и я расслабилась, готовая к последнему отрезку нашего переезда на новое место в самом южном городе Лаоса.