Вдова в январе

— Мудите… Кажется, Мудите… Нет, это точно, Мудите…

— Ты мне фамилию скажи, имя я не запомню.

— А знай я фамилию, так не валялся бы у тебя в ногах, сам бы дотрюхал до справочного бюро. Ты, верно, меня не понял, я не собираюсь ее куда-то утащить, выгородить, по мне, можешь ее допрашивать до помрачения. Мне только адрес нужен. У тебя он есть. У тебя же не хватает только грузинки и лыжницы.

— Не припомню что-то фотографии с кабаном…

— Тогда ты слепой! Или прикидываешься слепым, потому что боишься!

— Я попробую согласовать ваш вопрос с начальством…

— Будка-то у тебя вроде как у нормального, а душа заячья!

Парень с нескрываемым презрением оглядел Бертулиса с головы до ног, ловко повернулся и, видимо, забыв про линейку, ушел обратно в мастерскую. К черту эту работу, чертыхнулся Бертулис. Заячья душа!.. А ведь прав он: заяц, которому надо играть дурака!

Но самое неприятное из того, что выяснилось: архив-то неполный, в нем недостает снимков! Сколько же отсутствует? Десять? Сто? Почему?..

РАССКАЗ ВНЕ РАМОК СЛЕДСТВИЯ

Шофер такси крутился на своем месте и всячески выказывал нервозность. Счетчик тикал, набрасывая по копейке.

От калитки через весь участок тянется чисто подметенная дорожка к гаражу, с сугробами по обе стороны.

Карлис все еще видел Мудите, идущую по этой дорожке. Идущую упругой, неповторимой походкой. Прошло уже несколько минут, как она вошла в дом, но Карлис все еще видел ее — пальто расстегнуто, в одной руке платок и сумочка, волосы тяжелыми волнами спадают на плечи.

Шофер испытующе оглядывал владения Жирака. Родственник его недавно выразил желание перебраться из деревни в город и просил поинтересоваться ценами на дома. Шофер аккуратно выписывал из рекламного приложения к «Вечерке» адреса, по дороге осматривали беседовал с хозяевами, так что уже считал себя специалистом в вопросах купли-продажи. И ему нравилось, глядя на законченное или незаконченное строение, решать своеобразный ребус. Начнем с участка, говорил он себе. Участок тут больше шести соток, значит, еще в пятидесятых годах отводили. Вокруг у всех домишки были готовы, когда этот стал строиться. У всех они приплюснутые, четырехугольные, по типовым проектам той поры, и снаружи не смотрится, и внутри не ахти что, а у этого в два этажа, с верандой и гаражом. Это уже говорит о шестидесятых годах с их послаблениями, когда архитекторы по-другому запели. Домик, конечно, игрушка, не какая-нибудь тебе дранка или шлакобетон, а хороший силикатный кирпич, дерево и оцинкованное железо на крыше. И теплица основательно построена. Колонки не видно, значит, в подвале насос, и, стало быть, внутри все удобства, включая ванну. Сад явно ухоженный, подумал еще шофер, глядя на высокие кусты гортензий вдоль изгороди и дорожки, на макушках которых еще темнели высохшие, шуршащие шапки соцветий.

— Интересно, что бы ты сказала, если бы я как-нибудь не явился ночевать домой! — гневно произносил в это время Зигурд Жирак. Он стоял в коридоре у телефона и стаскивал с себя грязный запыленный ватник. Рукава слишком длинные, поэтому он их засучил, так что виднелись жесткие манжеты модной рубашки с серебряными запонками. Безупречно повязанный галстук лежит на животе.

— Я пойду и скажу, чтобы он уезжал, — сказала Мудите, стряхивая с тщательно выглаженных брюк Жирака приставший песок. И укоризненно добавила: — Мог бы и переодеться, когда идешь в подвал!

— Только переодеванием мне и заниматься, на дворе свыше двадцати градусов, глаза стынут от холода!

— Так я пойду и скажу, чтобы он ехал. Я скажу, что ты очень устал.

— Нет, нет, пойдем вместе! Я хоть взгляну на хорошего человека, который утром доставил мне жену обратно домой!

— Ну, перестань!..

Жирак все еще был полон подозрений, торопливые объяснения Мудите их не рассеяли, хотя выглядели они логично и прицепиться было не к чему. Жирак знал, что Мудите одна из организаторов новогоднего бала, и понимал, что это накладывает на нее дополнительные обязанности. Мудите сказала, что некоторых гостей до восьми невозможно было выпроводить, а потом еще надо было убрать столы, подмести пол и вымыть посуду. На балу оказался ее школьный товарищ, которому посчастливилось вызвать такси, и он согласился сделать крюк и подбросить Мудите домой.

— Надеюсь, ты не возражаешь, если я с ним познакомлюсь, — скривясь, сказал Жирак и стал искать на вешалке, что бы ему надеть.

— Зигурд, перестань изображать ревнивца! Противно!..

— Может быть, и ты пойдешь со мной, чтобы представить его? Я, между прочим, звонил тебе, но никто не подходил к телефону.

— Как будто ты не знаешь, что все остальные помещения перед праздником опечатаны.

— А я и не подумал, — сказал Жирак. И сказал неправду. Сразу же после звонка он подумал об этом и позвонил на проходную. Но когда дежурная сняла трубку, он дал отбой. Было это часа в три ночи. По телефону были слышны далекие голоса и оркестр. А что он мог сказать дежурной? Попросил бы позвать Мудите? А знает ли она такую, Мудите? Ведь на базе работает несколько сот человек. А если и знает, где она отыщет ее в суматохе бала?