Вдова вдове

Вдова вдове Женевьева Дэвис Гинзбург

Предисловие

Несколько лет назад мой муж умер во время игры в теннис. Классическая ситуация. И я, как классическая вдова, храбро строила свой образ по образу Джеки Кеннеди, показывая всем, что успешно справляюсь с ситуацией и продолжаю жить. Я — профессиональный психолог–консультант по семейным проблемам, поэтому я знала, как подобные ситуации решаются. У меня были ответы на все вопросы. К тому же я была членом ассоциации психологов, и у меня была отличная возможность воспользоваться поддержкой коллег. У меня была карьера, образование, материальный достаток и хорошие друзья. Все говорили, что мне повезло. Мне говорили, что я еще молода (мне было около 50), привлекательна, и что я отлично справлялась с «этим». Конечно, я выживу.

Но я скрывала ужасную тайну. Дело в том, что все это было неправдой, притворством, красивым фасадом. Каждый день, как только я выходила из офиса и садилась за руль, ломалась вся моя защита и все возведенные мной подпорки: я начинала рыдать от гнева и загнанного внутрь горя. Каждый день я заезжала в супермаркет и покупала еду, которая была не нужна, я ее не ела — я была готова делать все, что угодно, лишь бы подольше не возвращаться домой, где меня теперь никто не встретит и не поприветствует, где нет больше любви, которая так долго была основой моей жизни. Я чувствовала, что не в состоянии принимать решения — а затем от отчаяния и растерянности делала один из худших выборов. Мне приходилось учиться разбираться в финансовых вопросах, поддерживать в исправности сантехнику и управляться с электропроводкой, мне предстояло научиться в одиночестве ужинать в ресторане. Я не могла читать, забывала, что мне говорили, и глупо улыбалась на людях. Я боялась, что простужусь и умру, потому что некому будет сварить мне куриный бульон. Я вспоминала мальчика, который сидел со мной за одной партой во втором классе, другого мальчика, с которым я встречалась в старших классах, и мечтала о них и о еще дюжине молодых людей, чьи имена не могла вспомнить. Хуже всего было в субботние вечера. Я чувствовала, что разваливаюсь на части, что больше не могу, что у меня нет сил, и при этом тщательно старалась поддерживать видимость спокойствия и уверенности. Никто не знал о том, что со мной происходит. Никто — кроме, как потом оказалось, другой вдовы.

С вдовой я могла позволить себе поплакать, посмеяться над какими–то воспоминаниями, поговорить о том, какие безумные поступки мы совершаем, помочь друг другу. В отличие от тех, у кого были мужья и спутники жизни, в отличие от моих коллег–профессионалов, вдова никогда не говорила мне, как хорошо я выгляжу и как замечательно со всем справляюсь. Ведь и то и другое было неправдой. И даже если бы и было — то не должно было бы быть.

Разумеется, жизнь продолжалась. Со временем слез стало меньше, безумные поступки стали менее безумными и стали происходить гораздо реже, и я стала способна думать и рассуждать. Я поняла, что мне только казалось, что у меня есть ответы на все вопросы. И несмотря на то что внешне я по–прежнему являла собой пример успешно выживающей вдовы, а внутри по–прежнему царил бедлам, я решила, что стоит поделиться своими переживаниями и основать группу поддержки для вдов.

Когда я размещала объявления в газетах и на радио, мне казалось, что придет человек восемь–десять. Несмотря на то что в назначенный день лил дождь, пришли 83 женщины — разного возраста, разных национальностей, получивших разное воспитание, из разных культур. Каждой было нужно только одно: суметь что–то дать другой вдове, и суметь принять то, что другая сможет дать ей. У нас не получилось типичной группы поддержки, где постоянно меняется состав: одни получают помощь, ненадолго остаются, чтобы помочь новичкам, и потом уходят. Эта группа выросла в большую организацию взаимопомощи вдов и вдовцов любых возрастов.

Группа стала занимать все больше места в моей жизни, а моя консультативная практика — все меньше. Когда ко мне на сессии приходили семейные пары и начинали излагать свои проблемы, эти трудности казались мне мелочными и смешными по сравнению с тем, о чем говорили вдовы. Когда мужчины и женщины жаловались на то, что им «вдвоем скучно» и что «хочется чего–то своего», мне хотелось посоветовать им прекратить маяться дурью и начать трудиться над собой, хотелось сообщить им, насколько они счастливые люди, что лучшее впереди, и что хороший брак на 90 процентов состоит из скуки и на 91 — из присутствия друг для друга. Тысячи вдов, которые теперь с завистью смотрели на «скучные» супружеские союзы, подписались бы под моими словами… Но это было не то, за что платили мои клиенты.

Мои друзья и коллеги с удивлением следили за тем, с какой радостью я работала с вдовами. Они не могли понять, почему я предпочитаю бесплатно трудиться для вдов, вместо того, чтобы получать 50 долларов в час за обычные консультации.