Вдова живого мужа

Вечером, распростившись с Евгением, она вернулась в их общую комнату и полчаса снимала свое маскарадно-выходное платье. Мысленно попросив прощения у хозяина, она снова открыла его гардероб, чтобы облачиться в его майку, которая вполне сносно выглядела в качестве ночной сорочки, и достала тот же японский, халат с драконом на спине.

И вот когда она лежала рано утром без сна, к ней ворвался, едва постучав, взбудораженный Алимгафар. Он выглядел таким несчастным, что Наташа вмиг забыла о том, как порадовалась нахлобучке, устроенной ему Радой. Она видела в нем не молодого гиганта, а подростка-сироту, которого некому было пожалеть.

— Отвернись, — скомандовала она, подметив, несмотря на волнение, сверкнувший в его взгляде интерес, и быстро накинула халат. Набросив на кровать красное в звездах шелковое покрывало, она присела на край и позвала: — Можешь повернуться. Ну, что у нас с тобой случилось? — подмигнула Наташа: мол, помнишь, как мы с тобой в рифмы играли.

— Просто жизнь не получилась, — вздохнув, поддержал он.

— Вот тебе и на? — удивилась она. — Значит, жизнь прошла мимо?

— Не смейся, Олька, — тяжело вздохнул он, — так плохо мне не было никогда в жизни. Веришь, впервые узнал, где у меня сердце.

— Рада…

— Нет, дело не в ней. Умер Батя. Ты его толком не знала. И вряд ли хотела бы знать… Помнишь, он был правой рукой Черного Паши?

— Тот, что взял нас в плен?

— Тот, — вздохнул Алька. — Но потом мы познакомились, и я понял, какой он хороший человек!.. Не улыбайся так снисходительно. Думаешь, раз контрабандист, так непременно дрянь?

— Не знаю. Но, наверное, хорошие люди не стали бы русских людей в рабство продавать.

— Я не задумывался об этом, — признался Алька. — Он относился ко мне, как к родному человеку. Заботился обо мне. У него никогда не было своих детей, вот он как бы усыновил меня. Даже когда нас поймали слуги Арала…

— Разве ты не из-за него попал сюда?

— Можно сказать, из-за него. Ведь это он мечтал о сокровищах…

— Вот тебе и превратности судьбы, — усмехнулась Наташа. — Сначала он людей в плен брал да в рабство продавал, а потом и самого рабом сделали?

— Да уж, хлебнул он лиха! Получил полной мерой. Я ведь на добыче не работал, а он несколько месяцев трудился как каторжный. Но и тогда не забывал обо мне. Все твердил: "За меня не переживай, я выдюжу! Главное, чтобы ты был обут-одет, да не голодал…" Я ведь предупреждал, чтобы он не шел в сокровищницу…

— Значит, он на сокровища солнцепоклонников покусился? За это его убили?

— В ловушку он попал. Наступил на плиту, сработал тяжелый самострел. Я-то ничего не знал, сопровождал всемогущего, старался след в след за ним идти, как учили. А Батя был один… Как чувствовал, что погибнет. Перед уходом свой тайник мне показал. Мол, на первое время хватит, когда на волю выйду… А теперь он умер, как же я без него?!

Отчаяние юноши было так велико, что Наташа не выдержала.

— Ты давно на себя в зеркало смотрел? Внешне ты вполне взрослый!

Алимгафар смутился, и ей опять стало его жалко.

— Ладно, не красней, я пошутила. Так ты хочешь отсюда сбежать?

Он оглянулся, а Наташа мысленно проследила пространство вокруг комнаты — никто не подслушивал.

— Раньше мне здесь нравилось, — честно признался он, — и то, что Батя готовился к побегу, я всерьез не воспринимал. Делал, что он просил, а к сердцу близко не прилагал. Жилось-то мне вроде неплохо — солнцепоклонники люди здоровые, сильные, уверенные в себе. Всемогущий маг воспитывал меня с любовью, помог избавиться от детских страхов и сомнений. Словом, я имел все, что хотел. Видишь, для меня даже девушку с воли привели. До вчерашнего дня я ни в чем не сомневался. Но сначала Рада, потом… сегодня!

Он замолчал, борясь с волнением и не сразу смог заговорить.

— Сегодня я попросил у всемогущего разрешения похоронить своего друга. И маг мне отказал! Батя до сих пор висит там, на стене, пробитый копьем. Так страшно! Я не могу отдать ему последний долг, потому что всемогущий его ужасной смертью решил устрашить других. Я больше не хочу поклоняться такому Богу, который не любит людей! Теперь и я хочу уйти отсюда!.. Я обещал взять с собой Раду, но она не хочет даже видеть меня!

— И правильно делает!

— Правильно… Как же я тогда с ней поговорю? Я не могу и прощения у неё попросить!

— Прикажи, и тебе её приведут. Ты ведь пока все можешь.

— Не все, но это могу, — обрадовался он, — а то я так расстроился, что не подумал распорядиться.

— Вызови её сюда, в эту комнату. Я как раз хочу всемогущего навестить, а кроме него да самого Адониса здесь редко кто появляется.

— Спасибо тебе! — он с жаром поцеловал её руку.

— Я, честно говоря, надеялась, что ты продумал план побега во всех подробностях.

— Я же тебе говорю, этим Батя занимался.

— Что-то подсказывает мне, — задумчиво проговорила Наташа, — что пора поторопиться. Вернусь, все обсудим. А Раду предупреди, пусть условного знака ждет.

Покои всемогущего показались было Наташе пустыми, но она на всякий случай покашляла, и небольшая штора, принятая ею за обычную драпировку, приоткрылась, и оттуда выглянул маг.