Вдовец

— А вам следовало у них спросить… Там стояло ведерко из-под шампанского… И, мне кажется, перед ним, на подносе, лежало что-то квадратное, белое, вроде конверта… Погодите!.. Я вспомнила жест одного из инспекторов — он взял его, посмотрел и сунул в карман…

— Не помните, кто именно?

— В тот момент их было в номере восемь человек…

— Благодарю вас.

Жанте направился к выходу, потом вернулся и сунул горничной в руку чаевые.

— Ах, что вы! Не нужно…

Теперь ему оставалось только пойти и потребовать свое письмо. Он не ошибся. Она написала ему, скоро все станет ясно.

4

Он был бы очень удивлен, если бы двумя часами раньше, когда он выходил из всего этого кошмара сорок четвертого номера, или еще накануне, когда, сидя у себя дома, он неподвижно ждал решения своей судьбы, шепотом умоляя, чтобы это решение пришло скорее, — он был бы удивлен и возмущен, если бы ему тогда сказали, что в этот день он будет завтракать на террасе приятного на вид и, оказалось, довольно дорогого ресторана на улице Понтье.

Это произошло случайно. Сначала он явился в полицейский участок квартала дю Руль, в двух шагах от гостиницы «Гардения» на улице Берри. Здесь он нашел точно такую же атмосферу, как и в полиции своего квартала, с той разницей, что здесь было восемь посетителей — пятеро очень юных, почти одинаково одетых парней и три девицы, сидевшие на скамье.

В первый момент он испугался, что его тоже пригласят сесть на скамью, где было свободное место. Колеблясь, он подошел к барьеру, опасаясь, как бы его не приняли за человека, который пришел с какой-нибудь жалобой.

— Меня зовут Бернар Жанте. Я муж той…

— …самоубийцы, знаю. Вы что, уже получили повестку?

Все начиналось снова.

— Какую повестку?

— Кажется, я только что видел повестку на ваше имя. Велосипедист увез ее вместе с остальными. Если не ошибаюсь, инспектор ждет вас завтра утром.

— Я пришел не к инспектору. Мне надо только сказать несколько слов полицейским, которые занимаются этим делом.

— Они ушли завтракать. Разве только Совгрен… Минутку.

Он крикнул в сторону полуоткрытой двери, откуда доносился стук пишущей машинки:

— Совгрен еще здесь?

— Пять минут назад ушел вместе с Массомбром.

— Скажите, господин Жанте, у вас к ним личное дело?

— Пожалуй, да… Мне нужно узнать об одном обстоятельстве, связанном с тем, что произошло в той комнате…

Бригадир нахмурил брови и проворчал:

— Ах, так…

И поскольку это дело его не касалось, сказал:

— Тогда приходите в два часа. Или даже лучше — чуть позднее. У них сегодня было тяжелое утро.

И вот тогда-то, оказавшись на улице, он вдруг ощутил голод, чего не было с ним уже три дня. Шагая по тротуару, он сам удивился, заметив, что бросает жадные взгляды на рестораны, и на улице Понтье поддался искушению, увидев площадку, где все столики были покрыты красными скатертями. Тот факт, что там сидели только три посетителя — трое мужчин, успокоил его.

Дома у него не было никакой еды. Свидание, назначенное ему в полиции на два часа, не оставляло времени вернуться к воротам Сен-Дени и сделать необходимые покупки. Кроме того, он еще не организовал свой быт вдовца, даже еще и не подумал об этом.

Это был пустой час, антракт, завтрак, который не шел в счет. Садясь в одиночестве за столик, рассматривая листок меню, которое подал ему официант, он испытывал какое-то странное чувство. Цены просто поразили его, но ведь это опять-таки было исключением из правил, нечто из ряда вон выходящее, нечто непохожее ни на то, что было, ни на то, что предстояло. Опасности создать прецедент не было.

Уже давно, несколько месяцев, он не ел в ресторане, потому что ему было неприятно, а, быть может, даже немного страшно нарушить сложившийся ритм их жизни, выйти за рамки привычного распорядка, который мало-помалу превратился для него в некую непереходимую границу.

Чувствуя себя неловким, возможно, даже смешным, он заказал различные закуски.

— С дыней и пармской ветчиной?

Он не посмел сказать «нет», так же, как не посмел отказаться от жареных почек, которые ему предложил официант.

Трое мужчин за соседним столиком беседовали о поездке, которую собирались предпринять двое из них в тот день. Они уезжали в Канны, и речь шла об американском автомобиле, который при каких-то загадочных обстоятельствах надо было обменять в определенном пункте их следования. Возможно, автомобиль был краденый? Обернувшись и посмотрев в глубь ресторана, он заметил, что и у остальных посетителей был подозрительный вид, а одна из женщин, сидевших на табурете в баре, взглянула на него так, словно ждала его сигнала.

Он испытал странное ощущение, вновь оказавшись в том мире, о котором почти забыл, который, в сущности, и знал-то лишь по газетам.

Сколько людей знает он в Париже из тех миллионов человеческих существ, среди которых жил в течение долгих лет? Он знал своего брата Люсьена и свою сестру Бланш, когда они были еще детьми. Впоследствии он увидел Люсьена женатым, уже отцом семейства, в его домике в Альфорвиле. Люсьен так гордился им. Бланш замуж не вышла и стала акушеркой, окружив себя ореолом какой-то таинственности.