Вдовец

— Мне кажется, он потерял разницу.

— Ты говоришь загадками.

— Прости, я для себя не могу толком объяснить… Кирилл как будто не понимает, что ты не она. Не Ольга.

— Ольга?

— Его супруга. Он в панике сейчас, и самой настоящей, так переживают за родных.

— Поняла, — я киваю, прикрывая глаза. — Он уже пугал меня этим, ее имени не произносил, но вдруг посмотрел по-другому и потянулся ко мне, поцеловал в губы…

Я замолкаю, чтобы не начать вспоминать. Ничего страшного не произошло, но все равно не по себе.

— И всё? — с явной тревогой спрашивает Итан. — Больше ничего?

— Он же не монстр.

Итан кивает с усмешкой на знакомый ответ, который я ему возвращаю, и долго смотрит мне в глаза. У него тихий и спокойный взгляд, без суеты или оголенного нерва, так что в него легко провалиться с головой и даже не почувствовать падения.

Так падали очень многие, если вообще есть число, а не безнадежный знак бесконечности, ведь чарующая мягкость сладко зовет. Я буквально читаю отражения женской беспечности в его карих выразительных глазах. И он давно разучился смущаться и переживать за впечатление, которое оставляет. Ведь это впечатление одно и то же, безотказно раз за разом.

— Вы давно знакомы с Кириллом? — я все же пытаюсь вернуться к нашей беседе.

— С института, у нас родители из одного города. Мы с ним в школьные годы иногда пересекались, но дружить начали в институте.

— Ты хороший друг.

— Нет, — он вдруг вспыхивает, неприятный смех искривляет его лицо, и Итан с трудом заставляет себя успокоиться, — я дерьмовый друг. Просто чувство вины догнало.

— Не поделили бизнес?

— Женщину.

Пауза.

— Он не знает, но я спал с Ольгой, — Итан нервно ведет плечами, как будто ему не плевать на мое осуждение и как будто я обязательно должна его почувствовать. — Просто так, потому что мог. Я давно хотел кому-нибудь рассказать… ему почти рассказал после похорон, заткнулся, когда увидел, что он наливает себе третий стакан воды подряд. То есть берет стакан, ставит на стол, наливает до половины и забывает о нем. И так снова… И снова.

Он хотел рассказать.

Но зачем? Зачем мне это?

Я буквально вижу, как двое мужчин стоят в гостиной или посреди кухни и тяжело молчат… Быть может, хорошо, что Итан промолчал, ведь Кирилл мог отреагировать жестокой вспышкой. Винтик безумия мог крутануться еще тогда, с треском или, наоборот, сразу с разгоном и до упора… Быть может, ему не понадобилось бы расследование и поиски похожих девушек, потому что вся ярость досталась бы Итану.

— Была злость на него и ревность что ли, — вполголоса продолжает Итан, неотрывно смотря на свои ладони, которые лежат на столе, — что он забрал всё горе себе.

— Он же муж.

— Да, я понимаю. Но я тоже потерял близкого человека, а приходилось врать, утешать его… дозировать свою скорбь, — он снова не сдерживает злой смех, — чтобы не возникли вопросы. Я уехал на неделю вскоре, сказал, что по делам. Отключил телефон и не просыхал, только аэропорт и помню.

— Мне жаль, Итан.

— Уже отпустило, слава богу. Или она не успела свести меня с ума, как его.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8

Дневник жены, 17 июня.

Я получила смс с незнакомого номера. Там адрес, день и вечернее время. Вплоть до минуты. 23.16

Это N.

У меня дрожат руки, а по телу гуляет шторм, мне страшно и хорошо одновременно. Я решилась на встречу… нет, не так, я раздумывала пару минут, а потом гоняла мысли по кругу для приличия. Я бы поехала в любом случае, даже если бы извела себя доводами «унизительно» и «опрометчиво». Плевать.

Уже поздно…

Я не сомневалась, от кого сообщение и что это первый реальный шаг. Ни намеки, ни легкий флирт, а приглашение в номер. И это только больше заводило.

Пришлось ехать на выставку в откровенном платье. Нет, я не дура с распродажной скидкой на тело, чтобы носить глубокое декольте или мини, но с моей фигурой любое атласное платье смотрится чертовски откровенно.

Я сказала мужу о выставке, которая плавно перетечет в закрытую вечеринку для своих, поэтому ждать меня рано не стоит. Он кивнул, хотя удивился, ведь я с трудом переношу многие мероприятия.

И проклятая выставка не становится исключением: душно, скучно, стрелки на часах замирают. И мне приходится уворачиваться от вспышек приятеля-фотографа, который плохо понимает слово "нет".

К счастью, меня немного развлекают острые взгляды местных бабочек, которые оценивающе смотрят в мою сторону. Девушки потирают руки, глядя как я оделась на картинную выставку. В их глазах, я в отчаянии и кризисе, что-то из бабской классики — муж охладел, так хоть жадными взглядами чужаков подпитаться. И они уже начинают строить планы и тихо ненавидеть друг друга, на горизонте замаячил перспективный мужик, а тут столько желающих.

Дурацкое развлечение, в общем.