Вдовы носят траур

Ваша техника — удержать человека разговором подольше. Быть хладнокровным. Не терять голову. Говорить и заставлять говорить другого. А в это время ваша секретарша небось уже пытается установить, откуда я звоню. Если хотите, я вам сам скажу, откуда звоню, и назову номер телефона…

— Не стоит, — сказал я. — Просто интересно знать, что у вас на уме.

— Я скажу, что у меня на уме. Мне очень не понравилось, когда ты потребовал, чтобы я дал снять свои отпечатки пальцев.

— Догадываюсь об этом, — сказал я.

— Когда ты все же заставил меня сделать это, то по-настоящему задел меня за живое. А задев меня за живое, ты открыл дверь для больших неприятностей, многих неприятностей.

— Неприятностей для меня?

— Для тебя. Для Баффина. Для всех.

— А что, собственно, плохого в отпечатках пальцев?

— Мне это не нравится. И все. У меня нет преступного прошлого, и никто не может что-нибудь навесить на меня, используя эти отпечатки. Но мне не нравится сам факт. И еще, Лэм, я хочу вернуться к расписке, которую я подписал. Я готов дать тебе короткую расписку в получении десяти тысяч долларов. Если ты пойдешь мне в этом навстречу, я гарантирую, что больше никогда не предъявлю никаких требований ни Баффину, ни кому другому. Но я хочу получить назад бумагу с отпечатками пальцев! Хочу от тебя заверения, что с нее не сделано фотокопии! И хочу, чтобы ты принес извинения за грубое и оскорбительное отношение ко мне!

— А если я не сделаю, как вы хотите? — спросил я.

— Тогда ты пожалеешь о том, что у тебя не оказалось немного больше ума и немного меньше заносчивости, чтобы, пока было можно, отвести беду. Но я хочу защитить тебя и дать возможность сохранить лицо. Я скажу Баффину, чтобы он заставил тебя вернуть мне мою расписку и отпечатки пальцев, чтобы он заставил тебя сотрудничать со мной.

— Вы уже говорили с ним об этом?

— Еще нет. Но обязательно поговорю.

— Когда?

— Сегодня вечером. И после этого он сделает в точности то, что я попрошу его сделать. И тогда прежде чем я захочу иметь дело с тобой, Дональд Лэм, ты попросишь у меня извинения. Или станешь самым несчастным сукиным сыном на свете. — Он бросил трубку.

Я вышел к Элси и сказал ей:

— Если снова позвонит Стармэн Калверт, скажи ему, что я занят и не могу говорить с ним. Ты записала наш разговор на пленку?

Она кивнула. В ее широко раскрытых глазах мелькнул страх.

— Дональд, — сказала она, — в его словах чувствуется опасность.

— Он пытался создать впечатление, что в его словах чувствуется опасность. Угрозы шантажистов всегда стоят ровно столько, сколько мы сами готовы заплатить.

Я улыбнулся ей, стараясь продемонстрировать уверенность и беззаботность.

Глава 6

«Баффинс Грилл» принадлежал к тем шикарным ресторанам, которые существуют главным образом для того, чтобы люди, посетив их, могли этим хвастаться и гордиться. Каждые три секунды на здании загорались огромные буквы: «БАФФИНС». Когда они исчезали, вспыхивало слово: «ГРИЛЛ». Четверо или пятеро парней встречали посетителей у входа на автомобильную стоянку. Я подъехал к одному из этих молодых людей в униформе.

— Ваше имя? — спросил он.

— Дональд Лэм.

— О, мистер Лэм, мне поручено позаботиться о вас.

Вашу машину я поставлю на лучшее место, и вы сможете без задержки взять ее, когда будете уезжать.

Я протянул ему чаевые. Но он отвел мою руку:

— У вас брать не велено. Вас принимают как гостей дома.

Я вошел в ресторан.

В коридорах в ожидании столиков толпился народ.

Бар был переполнен. Возле входа стоял сам Баффин.

Он подбежал ко мне:

— Прекрасно, Лэм! Очень рад, что вы смогли прийти. Ваши друзья уже на месте. Мы предоставили вам столик на втором этаже.

Ресторан занимал три этажа. Баффин лично сопровождал меня к лифту. В кабине он нажал на кнопку, и лифт начал медленно подниматься.

— Простите, что вчера я немного погорячился, Лэм, — сказал он. — Я нервничал. События разворачивались слишком быстро. Потом я все заново обдумал и пришел к выводу, что вы провели дело с высоким мастерством.

Думаю, после такой работы новые попытки шантажа исключаются.

— Вчера вы были сильно раздражены, — сказал я.

— Был, — согласился Баффин. И через минуту добавил: — Но это было вчера.

Лифт остановился. Баффин открыл дверь и, церемонно поклонившись, повел меня в зал.

По стенам зала размещались закрытые занавесками кабины. В центре стояло пятнадцать или двадцать столиков. Те, кто обедал в кабинах, были скрыты от посторонних глаз. Те же, кто сидел в зале, были как экспонаты на выставке. На этой выставке Берта Кул и Фрэнк Селлерс торчали за своим столиком, как главная достопримечательность.

Баффин церемонно довел меня до самого столика и, когда я садился, отодвинул для меня стул. Затем отступил назад и направился к лифту.

Селлерс посмотрел на меня из-за бокала с коктейлем. Берта сияла вежливой улыбкой.

— Привет, Шустрик, — сказал Селлерс.

Я растянул рот до ушей:

— Как самочувствие, сержант?

Он тоже осклабился: