Вдовы носят траур

— Сукин сын! — пробормотал он, с трудом переводя дыхание.

— Это, кажется, та самая официантка, которая обнаружила мертвое тело? — спросил у него офицер, который обыскивал меня.

Селлерс на минуту даже закрыл глаза от напряжения. Он что-то обдумывал. Наконец он ответил:

— Откуда я могу знать? Меня же в это время уже не было в ресторане.

— Это можно выяснить, — сказал офицер. — Если кто-то в тот вечер занимался в ресторане фотографированием — мы найдем его и получим всю пленку. Там может оказаться очень много важных подробностей.

Я увидел, как у Селлерса растерянно забегали глаза. Теперь ухмыльнулся я. Но Селлерс уже взял себя в руки. Он спокойно сказал офицеру, кивнув на меня:

— Этот парень — везучий, ловкий и дотошный детектив. Если у кого-то в тот вечер и был фотоаппарат, этот шустрый сукин сын уже установил фотографа и, несомненно, забрал у него все фотографии.

Он медленно повернулся ко мне:

— Откуда у тебя эти фотографии, Лэм?

— Комментариев не будет, — повторил я. — Я должен оберегать мои источники информации.

Селлерс нанес мне резкий короткий удар в живот.

— Мы не позволим частным сыщикам оберегать свои источники информации, когда идет расследование дела об убийстве! Откуда взялись эти фотографии?

После удара в живот меня слегка затошнило. Я решил устроить небольшой спектакль. Я зашатался. Издал короткий стон. Упал на колени. Опустился на четвереньки. Селлерс злобно пнул меня ногой в зад.

Я дернулся, потом во весь рост растянулся на полу. И затих. Офицер кинулся к Селлерсу и начал что-то тихо говорить ему. По-видимому, уговаривал проявлять сдержанность. В дежурке в этот момент появилось несколько новых полицейских, которые с интересом наблюдали за этой сценой. Селлерс, с посиневшим от ярости лицом, прорычал:

— Ну, вставай, шустрый мерзавец! Ты или сейчас же скажешь, где взял фотографии, или я заживо спущу с тебя шкуру.

Я медленно поднялся с пола. Стоять было трудно.

Пошатываясь, но твердо глядя ему в глаза, я сказал:

— Если ты надеешься получить фотографии таким образом, я позабочусь о том, чтобы все они, весь ролик, были опубликованы в газетах. Возможно, тогда ты будешь доволен.

Селлерс начал молча рассматривать фотографию.

Это продолжалось долго. Наконец он принял решение:

— Посадите его в отдельную камеру, — приказал он.

Через длинный коридор меня отвели в камеру, вся мебель которой состояла из двух деревянных скамеек.

Здесь стоял сильный запах тюремной дезинфекции.

Я просидел в камере минут пятнадцать. Потом появился сержант Селлерс. Он пришел один. Теперь у него было совсем другое настроение.

— Я очень сожалею, что вышел из себя, — извинился он.

— Иди к черту! — сердито сказал я. — Кажется, ты отбил мне печенку.

— Ну я ведь только слегка толкнул тебя, чтобы привлечь к себе твое внимание. Разве это был удар?

— Мне нужен врач, — сказал я настойчиво.

Я видел, что в нем вспыхнула бешеная ярость. Но он быстро заставил себя успокоиться. Он внимательно оглядел меня с головы до ног и сказал примирительно:

— Хорошо, Дональд. Если ты полагаешь, что я причинил тебе боль, я пришлю врача. В настоящий момент мы вообще не имеем к тебе никаких особых претензий. Я задержал тебя только потому, что твоя поездка в Мексику не могла не вызвать подозрений.

— А что в ней подозрительного?

— Мы предупредили тебя, что ты в любой момент можешь понадобиться следствию. После такого предупреждения никому не понравится, если человек сбегает.

— Я не сбегал. Я же вернулся.

— Откуда ты взял эту фотографию?

Я молчал.

— Если кто-то в тот вечер был в ресторане с фотоаппаратом, он может располагать кадрами, являющимися вещественными доказательствами преступления, — продолжал Селлерс. — В высшей степени важными доказательствами. Ты знаешь, что по закону ожидает человека, который попробует скрыть от правосудия такие улики? Послушай, Лэм, мы с тобой кое в чем разошлись во мнениях, но это не должно мешать нам оставаться друзьями.

Я и тут ничего не ответил.

— Я должен знать все об этих фотографиях, — сказал Селлерс.

— Для чего?

— Это важные вещественные доказательства.

— Что же может доказать фотография, которую ты у меня отобрал?

— Это доказательство того… ну… того, что, испугавшись, официантка уронила поднос.

— Ну и что это дает правосудию? — спросил я невинно. — Ничего нового ни об убийстве, ни об убийце. На снимке изображена официантка. Но следствие давно установило ее личность. Установлена также вся последовательность ее поступков с момента, когда она с подносом подошла к кабине номер тринадцать и заглянула внутрь. К этому времени убийство уже произошло. Убийца успел скрыться. Поэтому фотография официантки не имеет для следствия ни малейшей ценности. Окружной прокурор не включит ее в список вещественных доказательств.

— Ну я в этом не уверен, — нерешительно сказал Селлерс. — Я должен узнать, откуда у тебя эта фотография. Я хочу получить негатив.

Я отрицательно покачал головой. Тогда он резко наклонился ко мне, схватил меня за отвороты пиджака и, подтянув к себе, прорычал с угрозой: