Вдовы по четвергам

Тано и Густаво играли вместе по субботам в десять утра. Внешне они составляли довольно странную пару: невысокий, крепкий Тано с почти прозрачной кожей, кудрявыми, когда-то светлыми волосами и Густаво, высокий, худощавый брюнет. Они познакомились вскоре после приезда Густаво. Вирхиния Гевара представила их друг другу. Тогда же они сыграли один на один. Битва шла на равных, и они так и не смогли определить, кто же выиграл первую партию. Легенда гласит, что третий сет они прервали на счете пять-пять, но кто же оказался победителем, не ясно. Шла подача Густаво, а когда Густаво подает, он обязательно выигрывает. У него, с его ростом и силой, идут страшные удары. Но почему-то он согласился не выяснять до конца, кто из них лучший. С этого дня они стали играть парой. Тано вставал рано утром и резервировал корт. Потом появлялся Густаво, точно в назначенный час или чуть позже. Соперники со временем менялись, но эти двое всегда играли только вместе. Никто из нас не решался предложить составить им пару — это все равно что звать на прогулку самую красивую женщину поселка на глазах у ревнивого мужа. Они хорошо ладили между собой, проявляли уважение к сопернику, сглаживающее различия, и ни на корте, ни за его пределами не было заметно, что Тано на десять лет старше. У каждого из них был свой стиль, свой набор ударов, они вдвоем составляли пару, с которой было очень трудно справиться. Тано был очень точен, хладнокровен, опытен, его удары были непредсказуемы, а ноги неутомимы, его тактика скорее основывалась на том, чтобы использовать ошибки соперника, он умел мыслить стратегически. В теннис он играл будто в шахматы. Густаво действовал более безрассудно и ярко, многим его стиль нравился больше, и они, думая, что Тано об этом никогда не услышит, называли Густаво лучшим теннисистом Альтоса. Он словно был создан для этого вида спорта, цеплялся за каждый мяч и мог переломить любую, даже самую невыгодную ситуацию. У него были очень сильные подачи, и еще он любил выходить к сетке и «гасить» мяч как раз у ног соперника, так что тот уже ничем не мог ему ответить, но его удары часто были настолько сильными, что это не всегда шло на пользу игре. Он знал об этом и пытался контролировать себя, идти наперекор собственным желаниям. Но со временем этот контроль ослабевал — и Густаво посылал низко над сеткой мячи такой силы, что противник мог лишь заслониться ракеткой, чтобы случайно не получить травму.

По традиции, после игры день продолжался в беседке у кортов. Там противники могли чего-нибудь выпить и поговорить. Всегда платил Тано, но проигравшие возражали: «Проиграл — плати». Официант, подававший напитки, знал, что должен брать деньги только у Тано Скальи, тот сам отдал такое распоряжение. А приказа Тано нельзя было ослушаться, это влекло за собой серьезные последствия. Пока ждали напитки, Тано снимал намокшую от пота футболку, надевал новую, сухую, а эту вешал на деревянные перила. Густаво футболку не менял, оставался как есть, немного растрепанным, и просто наслаждался приятной болью в мышцах. Тано пил минеральную воду без газа, а Густаво — газировку. Они разговаривали о бизнесе, о продаже акций YPF Репсолю,[18] о машинах, которые предстоит продать или купить, о чрезмерных расходах своих жен, которые они не одобряли, хотя в то же время это позволяло мужьям демонстрировать свой уровень дохода, о турнире по теннису, который проходил сейчас на другом конце света, или о рейтинге АТР.[19] Но Тано всегда более внимательно прислушивался к разговору, чем его партнер. Густаво поддерживал беседу, но было видно, что часто он думает о чем-то еще. У него часто делался рассеянный взгляд, а если кто-то это замечал, он говорил, что сильно устал. Но усталость тут была ни при чем. Кажется, Густаво что-то беспокоило, в мыслях он переносился туда, где ему не хотелось быть. Но куда именно, никто из нас не знал. И даже не подозревал. В Ла-Каскаде обычно никто не знает о чужом прошлом, о том, что было до того, как кто-то здесь поселился, и о том, что происходит сейчас у каждого дома за закрытой дверью. Даже Тано не все знал о Густаво. И Густаво о Тано тоже.

За разговором к ним почти всегда присоединялся Мартин Урович. До того как Густаво переехал в Лос-Альтос, именно Мартин был напарником Тано, но он воспринял эту перемену как нечто естественное, ведь его уровень игры был гораздо ниже. Речь идет не о стиле, а о желании победить. Тано и Густаво хотели выиграть и выигрывали, они были настроены на победу. Мартин Урович был «настроен на поражение», как однажды крикнула ему при ком-то из нас жена. Но это случилось уже гораздо позже, когда время шло, а Мартин все не мог найти себе работу и когда Лала пришла к выводу, что он ее и не найдет, и произошло это совсем незадолго до того сентябрьского четверга, о котором мы предпочитаем не говорить, если не спросят.

Глава 19