Вдовы по четвергам

Через неделю их вызывают. Выслушивают. Изучают обстоятельства дела. Если комиссия признает их виновными, то возможны два варианта. Первый: временное лишение права заниматься спортом и пользоваться общими спортивными сооружениями. Второй: штраф, после уплаты которого сохраняется свободный доступ на спортплощадки и так далее, «чтобы виновный и его друзья не подвергались соблазнам, которые несет с собой безделье». Во втором случае штраф платят родители, и больше ничего сыну не грозит.

Перед заседанием комиссии Мави и Рони несколько раз говорили с Хуани. Они сами пытались допрашивать сына, чтобы потом в его показаниях не возникло противоречий и пробелов. Натаскивали сына, давали советы.

— Это была шутка, вы не хотели кого-нибудь обидеть, не знали, что там есть девочки, — говорит ему Рони.

— Ты перед этим что-нибудь пил? Или курил? — спрашивает Мави.

Рони мрачно смотрит на нее, Хуани не отвечает. Несмотря на это, она повторяет вопрос, потому что знает: об этом обязательно спросят.

— Пиво, — недовольно бормочет Хуани. — Но я не был пьян.

Мави плачет.

— Мама, ты что, никогда не пила пива?

— Я никогда ни перед кем не снимала штанов.

— А я снимал, — говорит Рони, и теперь уже жена бросает на него злой взгляд.

— Ты накурился, — повторяет она.

— Мама, это же было просто ради прикола, неужели никто не может понять?

Она не понимает. И не слушает. И ничего не хочет знать.

В дисциплинарной комиссии заседают трое. Они разбирают любые правонарушения, случающиеся в поселке. Но речь идет именно о правонарушениях, а не о преступлениях. Потому что преступлений, строго говоря, в Лос-Альтосе не бывает. Кроме тех, в которых обвиняют обслуживающий персонал, садовников и рабочих, но такие дела ведутся в других инстанциях. Если речь идет о жителях Лос-Альтоса, их детях, родственниках или друзьях, обвиняемых в каком-либо преступлении, ни в какие органы власти за пределами поселка заявления не подаются. Все решается внутри. Иными словами, грязь за порог не выносится. Ссоры, воровство, нападения — дисциплинарная комиссия рассматривает подобные случаи. И находит приемлемое решение, потому что так всем удобнее. Если, допустим, ты с кем-нибудь подрался на улице, в баре или в кино и нанес противнику телесные повреждения, то дело может кончиться тюрьмой. Но если ты подрался со своим братом у себя в саду, то скорее всего ничего такого не будет, никто не захочет выносить это дело за пределы дома или семьи. У нас происходит то же самое. Лос-Альтос — это одна большая семья и один большой сад. И, как в семье, мы сами расследуем нарушения порядка и определяем наказания. Этим занимается дисциплинарная комиссия. Официальные законы действуют где-то далеко, в судах, во Дворце правосудия и нас почти никак не касаются. Если речь идет о преступлении, дело по которому может быть возбуждено не иначе как по жалобе потерпевшего, то пока нет заявления, нет и дела. А таких преступлений, о которых непременно следует заявлять, здесь не бывает. Таким делам не дают ходу. В Альтосе никто не подает заявлений в полицию. Это не только не принято, это всеми осуждается. Любые споры улаживаются внутри. Подаются заявления в администрацию поселка, судит поселок, наказывает поселок, и оправдывает тоже поселок. Полиция сюда не заходит, ни местная, ни федеральная, только охранники, которым платят жители поселка. У этого есть и свои минусы: юноши чувствуют себя слишком свободно и курят марихуану в молодежном клубе или на спортплощадках. Они прячутся лишь от собственных родителей. А иногда даже этого не делают. Они, как и взрослые, знают, что в худшем случае на них составят акт и делом займется дисциплинарная комиссия. Как и случилось с Хуани, когда он снял штаны.

— Я что, серьезно должен идти на допрос? — удивляется он.

— Да.

— Что за парад уродов…

— Сейчас речь не о них, а о тебе, — говорит его мать и плачет.

— Речь обо всех, — добавляет отец.

— И что они хотят, чтобы я им сказал? — спрашивает Хуани и сам же себе отвечает: — Да, я снял штаны, это я готов признать, но больше я не могу сказать ничего, что эти трое старых идиотов сумели бы понять.

Хуани пошел на разбирательство. Его приятели тоже. Хуани временно лишили клубных прав. Однако никто не упомянул о том, что в его личном деле лежит копия списка «Детей из группы риска». Отец Маркоса предпочел заплатить штраф. А Тобиасу удалось избежать и лишения прав, и выплаты штрафа, он заявил, что той ночью его в поселке не было, и предоставил троих свидетелей. Отец у него — адвокат.

Глава 36

Однажды в четверг, в один из тех четвергов, когда наши мужья собираются вместе поужинать и поиграть в карты, позвонил Тано. Но он захотел поговорить не с Рони, а со мной. Пригласил меня поужинать с ними. Меня, Карлу Масотту и Лалу Урович. Разумеется, будет и Тереса. «Вдовы по четвергам» — так он нас называл. За все эти годы нас впервые пригласили провести вечер четверга вместе с мужьями. Я рассказала об этом Рони, и он очень удивился, так как до сих пор об этом не слышал.

— Тано в последнее время какой-то странный.