ВДВ. С неба — в бой

В связи с этим вспоминается забавный случай. Нетрудно представить состояние молодых, здоровых парней после многочасового перехода со всевозможными тактическими выкрутасами по тяжелой местности, когда они подходили к лагерю. Ноздри их улавливали вкусный запах борща или каши. Первые дни они крепились. Конечно, у них была гордость: ведь это им доверили испытание сухого пайка космонавтов, который после их критических замечаний, рекомендаций, возможно, с какими-то изменениями будет принят на вооружение. Однако прошло всего несколько дней, очень заманчивый своей формой и красивой оберткой паек становился малопригодным для проголодавшихся и уставших парней. Вскоре они потихоньку стали часть пайка обменивать у старшины роты на банку тушенки. Конечно, все это делалось тайком. Занимаясь экспериментом в тяжелых климатических условиях, разведчики научились добывать воду в пустынной местности при помощи каких-то серебристых накидок, которыми была обеспечена группа. Когда разведчики двигались по пескам в этих накидках, они были похожи на людей с других планет. Конечно, за ночь воды набиралось ровно столько, чтобы утолить немного жажду, пока не подоспеют команды спасателей. Все действия личного состава группы строго контролировались и хронометрировались членами комиссии, но случай с тушенкой все же был. Между прочим, и солдатской тушенке получилась неплохая реклама.

Время шло. Стал подумывать о военном образовании. В Фергане двумя годами раньше с позволения шефа заочно окончил институт, хотелось поступить в академию. Однако в выборе факультета вышла промашка, черт меня дернул написать рапорт на разведывательный. Шеф не возражал, командование дивизии дало добро. Вот так и прибыл капитан-десантник с периферии в столицу, чтобы попытаться получить высшее военное образование. Размещались в лагере академии, в двух часах езды от Первопрестольной, там же сдавали экзамены. Готовился, как и все, старательно, но поддержки со стороны верхнего штаба не было, и вступительные экзамены сдавал, перебиваясь с тройки на четверку.

В это время жена и сын были на отдыхе. Их приезд в столицу после отдыха ожидался со дня на день. В один из выходных из Наро-Фоминска приехал в Москву и сразу в комнату к Кожушкину. Он первый курс заканчивал, мои должны были остановиться у него. Стучу в дверь, открывает сын — загорелый крепыш. В Фергане мы его журили за то, что он не ел, а здесь у него появился отменный аппетит. Погуляли по Москве, зашли в пельменную, и уже надо уезжать обратно в лагерь. Они меня проводили до Киевского вокзала, а оттуда электричкой уехал в Нару. Последний экзамен был по технике и вооружению, которые состояли на вооружении Сухопутных войск. Да и другие экзамены были с сухопутным уклоном, кроме Уставов Советской армии. По технике и вооружению я получил четыре балла. Закралась надежда, что, возможно, поступлю в академию. В итоге у меня получилось две четверки и две тройки. Однако, несмотря на, казалось бы, положительные оценки, на мандатной комиссии мне объявили приговор, который в шутку называли «полосатый рейс». Сдал казенные вещи на склад и в Москву, чтобы разогнать тоску. Единственное, что я сделал для морального облегчения, так это у председателя мандатной комиссии выпросил свою зачетную книжку, чтобы показать в свое оправдание семье и шефу. Дня три еще прожили в Москве. По прибытии в Фергану немного успокоился, а через некоторое время, когда полностью окунулся в боевую подготовку, забыл напрочь, что пытался поступить в академию.