Вдвое больше притворства

– Родителям рассказала? – интересуется Прана.

– Да, и они не в полном ужасе. Только немножко ужаснулись.

– А их родители? – спрашивает Обри, кивая на парней.

Айви со смехом поднимает руку и поправляет темные волосы:

– Я отвечу. Наша мама не возражает, мама Чейза – тоже. Но они на самом деле давно привыкли: эти двое с детства всем делятся, – говорит она с озорной улыбкой, как будто только и ждала, чтобы это сказать.

– Отлично сыграно! – одобряет Обри, и разговор переходит к другим вопросам.

– Наверное, люди странно смотрят на вас, когда вы вместе? – спрашивает Прана.

Я киваю в сторону группы мускулистых парней неподалеку.

– Ну, эти ребята смотрели. Я бы тоже смотрела на их месте, наверное, – признаюсь я и возвращаюсь взглядом к спортсменам.

Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что Леджер глядит на нас с явным интересом. Однако на кого именно он глядит? На Обри, или Айви, или на кого-то еще? Я не уверена, но издалека вижу, как блестят его глаза.

Надо будет поговорить с парнями и спросить, что они думают. Но сейчас я продолжаю беседовать с подругами, а потом присоединяюсь к любимым для фото.

Позже, вечером, мы втроем устраиваемся на диване, и я готовлю пост для страницы Райкера. Пишу: «Соперники и их девушка». И добавляю сердечко.

Показываю ему. Он поднимает бровь.

– Серьезно? Сердечко?

Чейз смеется.

– Это просто смайлик!

– Это новый имидж, – ворчит Райкер.

– Это новый мир, – поправляет его Чейз.

Смотрю на одного, потом на другого:

– Да. Да, так и есть.

* * *

Социальные сети не встречают нас с распростертыми объятиями. Там множество вопросов, косых взглядов и недоумевающих хоккейных фанатов. Во время завтрака телефоны Райкера и Чейза разрываются от уведомлений от прессы – даже не хоккейной. Им пишут Page Six и прочие сайты о знаменитостях.

Мне все это кажется странным. Ненастоящим.

Я беспокоюсь за них. Они ведь мои – я не могу не беспокоиться. Опускаю ладонь на сильную руку Райкера.

– Надеюсь, это не скажется плохо на твоих отношениях с командой и на всем, что мы пытались сделать, – говорю я. – Особенно после того подкаста.

– Не скажется. Команду это не беспокоило: ребята знают, что я не контролирую медиа. Они просто хотели, чтобы я чаще мелькал в интернете, – говорит он и притворно вздрагивает.

– Тебе это все еще не нравится, – смеюсь я.

Чейз присоединяется.

– И никогда не понравится, наверное! – говорит он.

– Вот именно, – подтверждает Райкер. – Но я все равно это сделаю. Раз это важно для людей, которыми я дорожу. Например, для моей команды.

Я влюбляюсь в него еще сильнее.

Поворачиваюсь к Чейзу:

– Тебя это не будет отвлекать? Что если я и правда приносила тебе неудачу?

Он усмехается:

– Иногда ты побеждаешь, иногда проигрываешь. Но ты показала, что в моей жизни есть место и для любви, и для хоккея.

Он тоже заставляет мое сердце биться чаще.

– Вот настоящая проблема, – добавляет он, показывая мне свою ленту.

Среди бесчисленных «Какого черта?» и «Извращенцы!» встречаются комментарии типа «Круто!», «На свадьбу позовете?» и «Делайте что хотите до тех пор, пока она не болеет за "Си Догз"».

Райкер на меня смотрит серьезно.

– Видишь? Только это и важно! Ты теперь поклонница «Эвенджерс», Трина.

Чейз откашливается.

– Она болеет за «Си Догз» – и точка.

– «Эвенджерс».

– «Си Догз».

Кажется, это моя главная забота! Значит, самое время выключить телефоны и прекратить волноваться обо всем, что нам неподвластно.

У меня есть мои парни, мой песик и несколько книжек к прочтению. Все остальное – суета.

Еще один эпилог. С двумя спортсменами

Трина

Проходит год, и я разрываюсь.

Серьезно, это очень трудно! Я в ВИП-ложе в своем особом джерси угощаюсь брускеттой с авокадо, но чувствую, как будто сейчас разорвусь надвое.

– В группе поддержки троиц меня о таком не предупреждали! – в шутку говорю я Обри, только я совсем не шучу.

Отношения с игроками из разных команд очень резко влияют на преданность спорту. Моя за последний год возросла до небес, потому что я сделалась из хоккеененавистницы рьяной фанаткой.

Год выдался непростым. Пресса чуть ли не под микроскопом рассматривала и меня, и моих мужчин, но мы справились, и бо́льшая часть этого уже позади. Все, что имеет значение, – что мои парни счастливы, а наши семьи нас принимают, и так оно и есть.

К тому же никого, кроме нас, не касается, что мы делаем за закрытыми дверьми. И наши задверные занятия – они того стоят. У нас все по любви: я люблю Райкера и Чейза – они любят меня.

Но я люблю не только их. Хоккей тоже запал мне в сердце. Только попробуйте сказать, что есть спорт лучше! Только вот сейчас «Си Догз» играют против «Эвенджерс», и счет пока равный.

– Что мне делать? – спрашиваю я, но это вопрос ко Вселенной. На него нет ответа.

– Это же очевидно: отсоси обоим, независимо от исхода, – припечатывает Обри.

– Это само собой! Но все равно, – говорю я, глядя на лед, где ребята несутся на бешеной скорости.

Но тут объявляют телевизионный тайм-аут. Я отвлекаюсь от арены и поворачиваюсь к подруге.