Вдвоем против целого мира

– Как ей казалось. – Соня ухмыльнулась. – Тут ведь всегда дело не в самой информации, а в том, как я к ней отношусь, а мне обычно было по фигу – на фоне моих неприятностей с матерью и Лизой. И Танька злилась, что мне наплевать, и снова искала. Однажды я даже заметила ее с биноклем на дереве на соседнем участке. В чем она хотела меня уличить, я не знаю, но мне и тогда это казалось нездоровым. Я уверена, что пока Дарик устанавливал камеры, она просмотрела фотографии в альбоме.

– Что же могло быть такого в том альбоме, что сюда ради него вломились? – Влад поставил на полку последнюю книгу. – Давай подушки на диван уложим и вообще приберемся. Если мать проснется и хватится нас, она немедленно прибежит сюда, а если увидит все это, не миновать нам такого пристрастного расследования, что никакой Козявке и не снилось. Вот черт, теперь мы не узнаем, что было в том альбоме.

– Узнаем. – Соня хихикнула. – Когда я его несла, из-под обложки выпал конверт с негативами, и я поленилась запихнуть его обратно, надо было снова доставать альбом, а я торопилась. Так что – вот он, смотри, на зеркале торчит, под рамой. Я его туда сунула, чтоб не забыть тебе вернуть.

Влад взял в руки конверт и открыл его – в нем лежала аккуратно нарезанная старая пленка, по три-четыре кадра.

– Вот уж поистине – хочешь что-то спрятать, положи на самое видное место. – Влад засунул конверт в карман. – Днем напечатаем фотографии, у нас сохранилось оборудование.

– А реактивы и фотобумага? – Соня с сомнением покачала головой. – Нет, Владик, это надо отдать специалистам.

На крыльце послышались шаги, в гостиную ввалились трое охранников.

– Да, знатно пошуровали. – Самый высокий кивнул Соне. – Сейчас мы это сфотографируем, Софья Николаевна.

– Я книги на полки уже обратно расставил. – Влад машинально потрогал карман с конвертом. – А так ничего не трогал.

– Ну, это вы зря поторопились. – Охранник достал фотоаппарат. – Что-то пропало?

– По-моему, нет. – Соня решила не говорить охранникам правды. – Да здесь никогда и не было ничего ценного.

– Ага, кроме самого участка. – Молодой охранник в кепке набекрень заржал. – А так, ясен перец, ничего.

Старший группы зыркнул на него, и тот осекся.

– Вы уж простите его, Софья Николаевна, он у нас новенький. Что ж, я зафиксировал вторжение. Сейчас осмотрю замки. – Охранник передал фотоаппарат третьему коллеге, который все время молчал, рассматривая беспорядок в комнате. – Мой вам совет, Софья Николаевна, поменяйте ворота, чтоб запирались, и замки на входной двери.

– Как будто нельзя проникнуть со стороны реки. – Соня фыркнула. – Я знаю, что вы скажете – надо оборудовать участок камерами. Но пока здесь не было всех этих богатеев, ничего такого не требовалось, и…

– Они есть, и их никуда не денешь. – Охранник наклонился над замками. – И я думаю, если б не здешние дворцы, это место регулярно грабили бы всякие бродяги и отщепенцы, да и местные из Привольного тоже не отстали бы, как они это делают в других дачных кооперативах, чтоб вы знали. Время такое, люди совершенно тормоза потеряли, тащат все, что видят, а сюда им заказано, и они в курсе, что будет, если полезут. А замочки смените, Софья Николаевна, у кого-то есть ключи.

Охранники ушли, и Соня принялась наводить порядок. Но ей так хотелось спать, вот просто невмоготу. Глаза сами закрывались.

– Влад, ну ее в пень, эту уборку, давай потом. – Соня потерла кулаками глаза. – Я спать хочу зверски, никуда уборка не денется. Днем уберусь.

– Давай хоть спальню в порядок приведем, как ты там спать будешь.

Они принялись складывать вывороченную из ящиков мелочовку обратно, Соня принесла пакет для мусора.

– Заодно выброшу все, что уже не нужно. – Соня вздохнула. – Как-то раз я нашла в Интернете цикл американских фильмов под названием «В плену ненужных вещей». Ну, ты в курсе, что есть люди, которые собирают разный мусор, а потом он копится в их домах так, что в итоге им самим там не оказывается места. Они в этом мусоре ходы делают и так живут, выбросить не могут и не дают никому это сделать. У нас это называют «плюшкинизм», а там – болезненная страсть к накопительству. То есть человек – мало того, что тащит в дом всякое, он совершенно неспособен расстаться с этими вещами. Страсть к накопительству присуща очень многим, но такие формы она принимает нечасто. Я завела себе правило время от времени бить свое накопительство по рукам. Если какая-нибудь вещь не используется мной в течение года, я выбрасываю ее или отдаю тому, кому она нужна. Вот сейчас настал такой момент. Раз уж мне приходится среди ночи складывать все это обратно, кое-что отправится в мусор.

– У нас в Александровске в соседнем доме старуха жила. – Влад со смущением покосился на кучу нижнего белья, кем-то небрежно брошенного посреди ковра. – У нее была такая шиза. И к ней регулярно приезжали мусорщики и вывозили самосвалы всякой дряни. Самосвалы, в прямом смысле слова! А через полгода глядь – она снова натащила. Пока не померла бабка, соседи мучились.