Вдвоем против целого мира

– Понимаешь, я не лезла к ней в душу. – Анжелика откинулась в кресле. – Я же пришлая была, из деревенских. У меня в Привольном родители жили и брат. Папаша пил беспробудно, а мама работала продавщицей в магазине. Она была наполовину цыганка, но по ней это не было видно, а когда родилась я, то оказалось, что похожа я на свою цыганскую родню, как видите. Папаша решил, что мама меня нагуляла. Уж он и бил ее, и что только ни делал, а потом пьяный упал с крыши и умер, слава богу. И брат долго не прожил, зарезали его в пьяной драке, я маленькая была еще. Ну а в Научном городке ребята эти… И Лиза. Она меня научила считать. Мы с ней были одногодки, и я долго не могла понять, что с ней не так. Но приходила к ним, именно к Лизе приходила, а она все время что-то писала в тетрадках, цифры какие-то. Я себе взяла листик и давай школьные примеры писать по памяти, да все неправильно. Я считать практически не умела – деревенская школа, и немного нас в классе, а научить толком не могли, я если не понимаю принципа действия, то не понимаю и самого действия. Так и со счетом было, и буквы едва осилила – не слишком я была способная тогда, а может, и в развитии отставала, кто сейчас скажет… И вот пишу я эти цифры – просто чтоб делать то, что Лиза делает, а она взяла у меня листок и кивает – неправильно, перечеркнула все. Я и сама знаю, что неправильно, да не знаю, как сделать правильно. Нам тогда по девять лет было, я в школе на второй год осталась из-за неуспеваемости. И тут Лиза приносит конфеты. Кладет одну и одну и показывает, чтоб я писала цифру – я и пишу: две. Она тогда добавляет еще одну, и снова. Если я верно писала, она мне конфету давала. Так поняла я принцип, научилась считать и решать примеры, потом и уравнения. А задачи она мне рисовала. И поезда, и трубы эти дурацкие, и бассейны с водой, и велосипедистов. И так оно у нас вышло, что Лиза научила меня понимать математику. Не заучивать, а понимать. Это потом меня Дариуш и Соня гоняли по гуманитарным наукам, Дариуш уже тогда на трех языках свободно разговаривал, выучил сам, знаете? И Машка помогала тоже – с физикой, но понимать математику меня научила Лиза. А я от них всех научилась понимать, как надо учиться, чтоб не для пятерок, а чтоб знать. И мы с Лизой другой раз вместе уходили и гуляли, я ей что-то рассказывала, или она мне пыталась… нет, она не говорила, но умела дать понять. В общем, я прижилась в их компании – единственная из всех деревенских. А уж как я старалась! Каждый день мылась дочиста, одежду стирала и отглаживала, даже ногти красила, как умела, только бы понравиться им там, в Научном городке. И они со мной, конечно, дружили, как умели – но, скажу я вам, они все были очень странные. Друг с другом иногда о каких-то таких вещах разговаривали, что я и понять не могла, но чтоб вот привязка у них была друг к другу, как водится в таких компаниях – нет, не было, они иной раз по нескольку дней не виделись, каждый сам по себе. Но ходила я туда из-за Лизы. Я много чего знала о ней – и то, что она очень любит Соню и сожалеет, что иногда не может удержать свой гнев. Она об одной Соне картинки рисовала днями. Целые альбомы были, мамаша их в клочья рвала, а Лиза снова рисовала. В общем, такая она была, разная очень.

– А еще она была красивая. – Виктор вспомнил фотографии на столе у Реутова. – Удивительно красивая, я представить себе не мог даже, что…

– Да, была. – Анжелика допила пиво и отставила стакан. – Лиза не просто красивая, у нас подобралась компания, которую невозможно было удивить просто красотой. Но Лиза была лучше всех. Что-то было в ней еще, кроме красоты. То, чего не было даже у Таньки, хотя, конечно, дети из Научного городка выглядели как результат какой-то генетической селекции.

– Это да. – Реутов хмыкнул, вспомнив лица, возникшие перед ним, когда они приехали на вызов. – Как на подбор, один к одному.