Вдвоем против всего мира (СИ)

Гермиона напрягала уставший мозг, чтобы постараться хоть что-то придумать. Том узнал о заклинании из книги, находившейся в школьной библиотеке. Это была темная магия, значит находилась она в запретной секции. Гермиона постаралась припомнить хоть одну книгу, связанную с этим. Но в памяти не было ни единого упоминания о такого рода темной магии.

-Гарри, ты сказал Том нашел это в книге. Где сейчас эта книга? Дамблдор что-нибудь о ней говорил?

-Нет. -Гарри немного напрягся и нахмурился. -А ты читала что-то подобное?

-В том то и дело, что нет. Я завтра же загляну в запретную секцию и начну поиски. -тяжело выдохнула девушка, представляя сколько дней, а то и недель ей предстоит провести в запретной секции, чтобы проверить книги на наличие такого заклинания.

Гермиона взглянула на кивающих Рона и Гарри и внутри мгновенно разлилось неприятное чувство от того, что она опять всем займется одна. Злость начала захватывать мозг, заставляя девушку хмуриться.

-Хотя знаете, мы идем вместе. -убийственным взглядом обвела друзей девушка.

-Но, Гермиона! Завтра последняя тренировка перед матчем! -возмущенно воскликнул Уизли. -Ты же знаешь – это моя первая игра, я не хочу опозориться.

Шатенка нахмурилась сильнее. Она и вправду забыла, что в воскресенье должен был состояться матч между гриффиндором и слизерином. Но и заниматься всем этим в одиночку ей не хотелось.

-Гермиона, правда. Завтра нам нужно уделить все свободное время тренировке. А его будет не так уж и много, я уверен, эти змеи наверняка займут поле с самого утра. -Гарри умоляюще посмотрел на подругу.

-Ладно, -закатив глаза, шумно выдохнула девушка. -Но только завтра. В следующий раз вы идете со мной.

-Конечно! -завопили парни одновременно, принимаясь обсуждать подробности завтрашней тренировки.

***

Антареса не спала всю ночь. Она пролежала в кровати совершенно не двигаясь и смотря в потолок. Шок и страх сменялись яростью и наоборот. Каждый раз, когда она закрывала глаза, она видела искаженное страхом лицо и наполненные слезами глаза Грейнджер. После этого она сразу открывала их и проглатывала подступавший к горлу ком слез.

Девушку раздражало, что она вообще заботится об этой грязнокровке. Зачем она дала ей ту мазь? С чего ее волнует состояние этой несносной девчонки. Надо было сломать ее шею к чертям. Сжать руку посильнее, так, чтобы хруст костей наполнил коридоры этим чудесным звуком. И тогда бы ее мучения закончились.

От этой мысли, пришедшей уже под утро, Реса подскочила с кровати и бросилась в ванную. Поставив на дверь заглушающее заклинание, девушка склонилась над раковиной. Она сжалась, ожидая, что ее снова начнет тошнить. Но этого не произошло. Малфой подняла взгляд на зеркало: лоб был покрыт испариной, а глаза выглядели болезненно. Она и после прошлой ночи выглядела не лучшим образом, поспав около пяти часов, а сегодня даже не сомкнула глаз.

Умыв лицо, девушка со всей силы ударила ладонью по тумбе, рядом с раковиной. Она не смогла! Не смогла убить! Слабачка! Что бы сказал отец, если бы узнал о такой промашке дочери? Воспаленные красные глаза в купе с кривой ухмылкой создавали впечатление психически нездорового человека. И сейчас Антаресе казалось именно такой она и была. Нет, ей определенно пора в Мунго.

Из груди вырвался нервный смешок, а за ним последовал истерический смех. Соленые капли стекали по щекам, прямо к губам и подбородку. Девушка почувствовала их вкус на языке, когда облизала пересохшие губы и это будто стало спусковым крючком. Она плачет.

-Ну, что ты скажешь? -закричала девушка, снова ударяя ладонью по раковине и смотря прямо на свое отражение. Будто она видела там отца, а не себя. -Я не смогла! Не сделала так, как сделал бы ты, отец! -слезы скатывались по щекам, и блондинка сползла на пол. -Ты учил меня быть такой, а я облажалась. Прости меня.

Антареса сжалась калачиком, прислонившись спиной к холодному кафелю стены. Плечи содрогались в немых рыданиях. Грудь переполняли чувства. Боль, страх, обида, ненависть, разочарование. Отвращение. Оно, наверное, чувствовалось больше всего. Отвращение к своей слабости, помощи грязнокровке, своим слезам. Но больше всего отвращение было к тому, что паттерны, которые она перенимала от отца на протяжении всей жизни, подверглись сомнению. Все это показалось ей таким неправильным в тот момент. Потому что, в сущности, если бы она все же убила Грейнджер ничего бы не изменилось. Совершенно ничего.

От этой мысли в груди становилось безумно холодно, а сердце болезненно сжималось. Истина, подобно вылитой на голову холодной воде, всплыла перед глазами неожиданно: отец бы не полюбил ее больше, убей она Грейнджер, Уизли и всю его семейку или даже Поттера. Он бы не был горд убей она самого темного Лорда. Он бы просто не смог. Люциус не видел в ней то, что видел в Драко.

Тяжким трудом блондинка заставила себя успокоить поток слез и подняться с пола. Она вновь подошла к зеркалу, смотря на припухшие глаза, губы и нос.

-Я мечтала стать такой же как ты, хотела, чтобы ты мной гордился. А теперь я не знаю кто я.