Вечер

— Не прикасайся ко мне, Райли. Просто чувствуй.

Он подходит ко мне сзади, все еще полностью одетый, и отводит мои волосы в сторону. Он скользит губами по моей коже, его дыхание вырывается легкими облачками, а затем влажный бархат его языка ласкает меня там, где только что было его дыхание. Он проводит по моему позвоночнику губами, зубами, языком, очерчивая маленькие круги вдоль каждого позвонка, и я сжимаю кулаки, до боли желая прикоснуться к нему, но сдерживаюсь и держусь. Огненная жидкость разливается у меня между ног, заставляя меня пульсировать от желания.

— Эли, пожалуйста…

Наконец, он дотрагивается до меня. Его руки скользят по моим икрам, по внешней стороне бедер, по бедрам, в нескольких дюймах от ребер. Я не хочу, чтобы ко мне прикасались. Я близка к предельному состоянию и в любую секунду собираюсь использовать все свои силы, чтобы швырнуть его задницей на пол.

— Боже, ты прекрасна, — шепчет он мне на ухо, посылая очередную волну дрожи по моему напряженному телу. Он опускает руки мне на плечи и сдвигает бретельки лифчика, мягкие шелковые чашечки обхватывают мою грудь. Он медленно проводит ими по напряженным вершинкам.

Его резкий вдох — маленькая победа.

Я не знаю, сколько еще смогу вынести.

Я хочу, чтобы это продолжалось вечно.

Большие руки Эли обхватывают мою грудь, а его рот касается того места, где моя шея переходит в плечо. Его большие пальцы касаются затвердевших, чувствительных пиков, и я запрокидываю голову, чтобы прижаться к его груди. У меня вырывается стон.

Он просовывает ногу между моими.

— Прижмись ко мне, Райли.

Прямо сейчас я схожу с ума от желания и делаю именно то, о чем он просит, и его полная эрекция, упирающаяся мне в поясницу, заставляет меня снова застонать.

Его губы скользят по моему подбородку, грубая щетина на его щеке задевает мою кожу; затем он прижимается губами к моему уху.

— Я хочу посмотреть, насколько ты готова для меня. Сможешь выдержать?

Между вдохами я вздрагиваю и шепчу:

— Смогу?

Низкий рык вырывается из горла Эли.

— Не двигайся.

Властно держа одну руку на моей груди, Эли проводит другой рукой по плоскому животу, по бедру, затем скользит под низкую резинку моих шелковых трусиков.

В тот момент, когда он прикасается ко мне, из моего горла вырывается неконтролируемый рык желания.

— Господи, Райли, — говорит он, все еще держа руку на моей влажности. Его шепот становится хриплым. — Сейчас. — Он погружается в меня одним пальцем, крепко прижимая меня к себе, а его губы прижимаются и посасывают мое горло. Я резко втягиваю воздух и задерживаю его, зажмуриваю глаза и изо всех сил стараюсь не взорваться в руках Эли.

Это не срабатывает.

Постепенная кульминация, волна за волной, нарастает с каждым ударом, с каждым движением его руки по мне, пока я не поворачиваюсь и не прижимаюсь лицом к его плечу, когда оргазм овладевает мной. Постепенно он спадает.

Не говоря больше ни слова, Эли поднимает меня и кладет на одеяло перед камином.

Черт возьми, я не хотела терять контроль. Я ничего не могла с собой поделать. Я хотела, чтобы этот момент длился вечно.

Эротический огонь быстро разгорается вновь, когда я наблюдаю, как Эли снимает с себя одежду.

Он не дразнит, не делает это медленно, не устраивает шоу. Вампир он или нет, но он все еще стопроцентный мужчина, и он стягивает через голову рубашку, снимает ботинки и носки, расстегивает джинсы и сбрасывает их. Он совершенно голый под поношенной джинсовой тканью. Мое сердце подпрыгивает.

Купаясь в янтарном сиянии огня, Эли стоит высокий, плотный, мускулистый и сильный, достойный своего древнего наследия, того, кем его сделала судьба, и вольты энергии исходят от его тела обжигающими волнами. Его волосы распущены и растрепаны, отчего он кажется диким, неприрученным, и я легко представляю его себе двести лет назад в белой льняной рубашке со шнуровкой у горла, обтягивающих бриджах и высоких черных ботинках. От красоты этого зрелища у меня перехватывает дыхание.

Эли опускается рядом со мной и притягивает меня к себе.

— Иди сюда, chère (фр. «дорогая»).

Я придвигаюсь ближе, не отрывая взгляда, что-то большее, чем похоть, движет мной. Необъяснимое. Я загоняю это в дальний угол своего сознания и просто принимаю Эли как мужчину.

— Посмотри на меня.

Я смотрю.

— Я не могу предложить тебе нормальную жизнь, Райли По. — Он проводит костяшками пальцев по моей щеке. — У нас никогда не будет нормальных отношений. Но я могу предложить тебе ту душу, которая осталась во мне. Она твоя. Навсегда.

Я наблюдаю за отблесками пламени в глубине его голубых глаз.

— Знаю, — отвечаю я, и я действительно знала. Больше ничего нельзя было сказать. Каким-то образом мы понимаем друг друга, и это все, что имеет значение. Во всяком случае, сейчас.